Признаться, ничего в жизни вкуснее не пила. Сладко-горькое, растекающееся медом по горлу, с легким ароматом земляники, черники и малины. Выпили, посмаковали, решили спеть.

Голоса у нечисти оказались скрипучими, глухими, разве что кикиморка заливалась звонкой трелью, лучше соловья. А потом меня накрыло, как тогда, на состязании. Проснулась особая магия, оплела пространство, заполнила собой. Даже нечисть не нашлась что сказать, лишь ошарашенно переместила откуда-то еще парочку бутылок с вином.

Проснулась я оттого, что на меня капала вода. Кто-то приподнял, подхватил и встряхнул, прогнав остатки сладкого сновидения. Я пискнула и пришла в себя. Голова побаливала, тело ныло, а тут злые маги. Аран и Лир были потрепанными и мокрыми. Ну, сейчас они мне устроят выволочку после такой разморозки! Хотя нет, не рискнут, побоятся, что еще чего-нибудь намудрю. Надеюсь.

— Что ты творишь? — прошипел Лир.

— Мы сами виноваты, — неожиданно признал Аран. — Ариадна всего лишь хотела нас остановить. Правда, способ выбрала странный.

Лир выдохнул, пронзил ничуть не раскаявшуюся меня взглядом, отпустил. И что теперь? Подошел к дереву, ударил со всей силы.

Я знала, почему он злится. Догадался, что отправилась в полет, но остановить не смог.

— Лир, почему ты все решаешь за меня? Нельзя же так!

Он оторвался от избиения несчастного ствола, подошел ближе, схватил за плечи.

— Забыла, кто ты? Забыла?

— Лир, — грозно прошипел Арандиэль, — отпусти Ариадну!

Он послушался.

— Не хочу тебя видеть, слышишь? — припечатал маг, направляясь в сторону леса, видимо чтобы одному побыть.

Я облегченно выдохнула. Арандиэль, у которого на носу подтаивала сосулька, закатил глаза, а потом нехорошо сощурился.

— Знаешь, Ариадна, слишком мало удовольствия оказаться заключенным в лед на всю ночь. Я требую извинений.

— Требуешь? А не много ли на себя берешь? Не я это затеяла, не с меня и спрос.

— Взбалмошная девчонка!

Эльф неожиданно подхватил меня на руки, подбежал к реке и…

О боги! Только не это! Нет!

— Аран, нет! Я не умею плавать, — крикнула, холодея от страха.

— Врешь!

Это верно. Он же видел, как в речке у Оленьего Ручья плескалась так, что утки умерли бы от зависти.

Я вцепилась в него изо всех сил.

— Аран, не стоит! Пожалуйста!

Эльф зашел уже по пояс в воду, несмотря на то, что я пиналась и пыталась выбраться. Паника стала настолько сильной, что я перестала соображать и завопила изо всех сил:

— Лир!

Пусть придет и спасет. Пусть успеет. Пожалуйста.

Маг появился на берегу, вытаращился на нас и бросился в воду.

— Аран, нет! — завопил он, но было уже поздно.

Эльф отпустил руки, и я оказалась в воде. Туника и штаны, не те, подаренные нечистью, исчезли. Я потеряла равновесие, рухнула, обдав эльфа кучей брызг, и приобрела хвост.

Нырнула, проплыла под водой и показалась на поверхности недалеко от Арана. Лир замер на месте. Эльф сообразил не сразу, куда исчезла моя одежда и почему. Разглядел чешую на груди, уставился на мелькнувший в воде хвост. Изумление мгновенно сменилось чем-то смахивающим на священный ужас.

— Русалка, — прошептал он побелевшими губами.