В том, что случилось далее с господином Каминским, была и его, Ивана Таврина, толика заслуги. Слово «РОНА» становилось нарицательным — символ массового уничтожения. Даже немцы выражали недовольство. Сами не ангелы — но чтобы такая лютая жестокость к мирному населению… Возмущался вермахт, возмущались ветераны Первой мировой войны. Командующему 9-й армией был направлен протест на действия бригады «РОНА». Командующий отфутболил его обергруппенфюреру фон дем Баху. Последний пытался решить вопрос в рабочем порядке. Но бойцы Каминского отказались выполнять приказы «посторонних». Каминский посмеялся: что за чушь? Его подчиненные имеют право на мародерство — они ведь потеряли в России все свое имущество! Он явно зарвался, не понимал, что над ним сгущаются тучи. Он же непогрешим, получал награду из рук самого Гиммлера! Терпеть его бесчинства отказывались даже немцы. Фон дем Бах доложил о них по инстанции Гудериану — начальнику Генштаба сухопутных сил, попросил пресечь злоупотребления. У фон дем Баха не было полномочий — Каминский становился видной и влиятельной фигурой. Тут и пришлась очень кстати организованная Тавриным «утечка информации» с компроматом на Каминского. Некий офицер из русских по «секрету» сообщил сокамернику (оба сидели за драку), что комбриг Каминский на самом деле — давний агент НКВД, что было, кстати, чистой правдой, хотя со своим «неприличным» прошлым Каминский давно простился. Имелась даже справка Шадринского райотдела НКВД, но где ее сейчас искать? Слушок отправился куда следует. Информация гласила, что Каминский — агент НКВД, а зверствует и выслуживается перед немцами, чтобы усыпить их бдительность. Дезинформация сослужила добрую службу. Каминского арестовали (с формулировкой «за чрезмерную жестокость»), доставили в Лицманштадт (будущую Лодзь). Заседание военно-полевого суда носило формальный характер. Комбрига приговорили к расстрелу, и приговор привела в исполнение зондеркоманда СС под командованием Ханса Ботмана. Вместе с ним пристрелили начальника штаба Шавыкина, дивизионного врача. Личному составу, во избежание брожений, объявили, что это сделали партизаны, и даже показали изрешеченный пулями автомобиль. Брожений не было. Новым командиром 29-й гренадерской дивизии стал немец — бригаденфюрер СС Кристоф Дим. Заместителем остался полковник «РОНА» Георгий Белай. О судьбе Фролова Иван не знал. Вермахт требовал убрать из Варшавы отморозков Каминского, заменить чем-то более приличным, но решение пока не приняли…

Становилось не по себе — стальная удавка сжималась у горла. Он считал, что неплохо поработал в должности гауптмана. Удалось скомпрометировать руководство Восточно-мусульманского полка СС — за день до того, как его собрались перебросить на правый берег Вислы. Передислокацию отменили, часть наводнили дознаватели из СД. Дважды он путал карты частям 9-й армии, наносящим контрудары из северных предместий, по его дезинформации попал в «котел» под Ждалиным и прекратил существование усиленный САУ штурмовой егерский батальон. Целый выводок агентов абвера, заброшенных в тыл 1-го Белорусского фронта, не добрался до назначения, кто-то сгинул в болоте, других постреляли поджидавшие их солдаты войск НКВД по охране тыла действующей армии…