Она знала, что неприлично так смотреть на мужчину, но ничего не могла с собой поделать. Потому что второго такого красавца, как Джейкоб, в поселении не было. Длинные светлые волосы он перевязал на затылке лентой, но несколько прядей осталось на свободе, то и дело падая на бронзовое от загара лицо. Щепки летели во все стороны, когда он орудовал топором. Обычно ему хватало одного удара, чтобы разрубить полено. Ядреный запах дерева так и манил к себе. Подойдя ближе, Чарити неожиданно для себя поздоровалась:

— Доброе утро, Джейкоб. Прекрасный денек, не так ли?

Господи, подумала она, хоть бы никто не услышал ее голоса. Первой заговаривать с мужчиной! За это могут и наказать. Но Джейкоб, похоже, не видел в ее дерзости ничего предосудительного. Он улыбнулся, выпрямился. Опершись на топорище, наблюдал, как она проходит мимо.

— Доброе утро, мистрис. Действительно, день прекрасный, особенно на том месте, где я сейчас стою. — Его глаза задержались на ней.

Чарити замедлила шаг. Может, рискнуть и перекинуться парой слов с Джейкобом? Разумеется, ее не станут осуждать за то, что она поболтала с молодым человеком на свежем воздухе. И она уже начала подыскивать нужные слова, когда грубый голос пастора Барбера заставил ее вздрогнуть.

— Займись лучше делом, мистрис Пенн. Ибо дьявол всегда найдет занятие для ленивых рук. И на одежде у тебя слишком много кружева.

Чарити охватила ярость, но она сдержала резкий ответ, готовый сорваться с губ. Над кружевным воротником она работала всю зиму, проведенную под крышей, когда из-за грязи даже до туалета удавалось добраться с трудом. Она гордилась своим умением вязать кружева и не считала, что Бог осудит ее за то, что она воспользуется шансом показать плоды своего труда. Но великодушный и любимый Бог, с которым она говорила в своем сердце, в устах пастора Барбера, когда он вещал с церковной кафедры каждый выходной, становился совсем другим.

— Ну? Чего стоишь, шевелись. Иди набери воды из колодца.

«Он обращается со мной так, словно я мышка-норушка, а не молодая женщина, которой пора замуж. И иду я совсем не за водой. Если бы он счел за труд взглянуть на меня, то увидел бы, что ведро доверху наполнено помоями».

И хотя она позволила себе вскинуть на пастора глаза, тот не остановился, чтобы отчитать ее, а проследовал дальше, в полной уверенности, что его указания будут выполнены. Уголком глаза она заметила, как Джейкоб подмигнул ей, а его губы изогнулись в улыбке. Настроение Чарити сразу улучшилось. Она улыбнулась в ответ и поспешила к загону для свиней.

Красноватая виргинская пыль при каждом шаге клубилась у ее ботинок. Подходя к загону, она услышала громкие мужские голоса. Смех и крики людей смешивались с хрюканьем и повизгиванием. Заинтригованная, она обошла дом, за которым находился загон, и в изумлении остановилась. Несколько мужчин, в основном старейшин поселения, толпилось у крепкой деревянной изгороди. В загоне возбужденно носились свиньи, тогда как огромный хряк, застыв на месте и принюхиваясь, вертел головой. Один из мужчин наклонился вперед, замахал руками, что-то прокричал. Хряк поднял голову, его вымазанная грязью влажная морда блеснула на солнце, громко хрюкнул и метнулся через загон.