Когда врач-спасатель со своим помощником высадились в лесу на поляне, они сначала обрадовались, обнаружив своих пациентов целехонькими и сидящими рядом с полностью разрушенным внедорожником. Но, услышав, чего от них требуют Херцфельд и Ингольф, пережили настоящий шок. Когда же профессор вынул свое служебное удостоверение и заявил, что действует заодно со своим коллегой Лейтнером, то до спасателей наконец дошло, что сидящие перед ними два психа вовсе не шутят, и их придется доставить в частный аэропорт недалеко от Куксхафена, где в центре подготовки лётного состава фирмы «Сессна» их якобы ожидал готовый к старту вертолет.

А как только члены спасательной команды узнали, что в клинике острова лежит человек с тяжелой колото-ножевой раной в шею и его нужно срочно перевезти на материк, они после проверки сводки погоды решили сами взяться за это дело.

Дабы не нарушать соответствующие предписания, врач сначала настаивал на том, чтобы доставить Ингольфа и Херцфельда в ближайшее отделение неотложной помощи, собираясь потом полететь на Гельголанд. Затем он с огромным удивлением узнал, что младший из лиц, попавших в аварию, является сыном сенатора по внутренним делам, то есть того политического деятеля, биографию которого он читал и кем восхищался. Окончательно же чашу весов в пользу перелета на Гельголанд без какой-либо промежуточной посадки склонил пластиковый пакет, который Ингольф вытащил из-под запаски в багажнике своего «порше» и вручил спасателям со словами:

– Рассматривайте это как надбавку за действия в плохую погоду.

Херцфельда совсем не интересовал вопрос о том, сколько наличных денег взял с собой практикант на дорогу, но судя по удивленным и одновременно довольным физиономиям спасателей, сумма была немалой. В результате, связавшись с диспетчерским пунктом и уточнив состояние погоды, спасательная команда решила использовать возникшее в урагане окно и взяла курс на Гельголанд. Через двадцать минут, пройдя зону турбулентности, где от тряски Ингольфу несколько раз становилось плохо, вертолет прибыл на остров. После этого фон Аппен-младший исчерпал все свои внутренние возможности, завалился в клинике на кровать и лежал там, более ни на что не пригодный.

Двадцать минут.

Все оказалось гораздо быстрее, и о таком Херцфельд даже не мечтал. Однако нельзя было исключать и то, что они все же прибыли слишком поздно.

По дороге к дому судьи, стоявшему на скалистом утесе, Пауль постарался коротко изложить бургомистру суть дела. Он поведал ему, что его дочь была похищена группой разочаровавшихся во всем родителей, которые видели себя жертвами правосудия и горели желанием отомстить людям, несшим, по их мнению, ответственность за их страдания.

– А похитители все мертвы? – не веря своим ушам, переспросил Бандрупп, когда машина остановилась у дома Тевен.

– Да, они предпочли покончить жизнь самоубийством, когда посчитали, что их миссия выполнена.

Так ответил бургомистру Херцфельд, а про себя подумал: «Задлер, Тевен, моя дочь. Жертвы их мести либо уже лежат в морге… либо находятся на пути туда».