Еще пара минут — и они здесь! Близнецы, уже не дожидаясь команды, кинулись к воротам и распахнули их во всю ширь, а Степан, прижимая шапку к широкой груди, встречал тройку с улицы.

Шаньшин прикрикнул на жену, чтобы не глазела понапрасну, а мчалась бы в дом и проверила, все ли готово к приему гостей, и сам проворно сбежал по ступенькам вниз. Бренча колокольцами, во двор въезжала тройка добрых гнедых лошадей.

— Здорово, станичники! — приветствовал Никита Матвеевич казаков, спешившихся у коновязи за воротами. А глаза уже искали сына. Гаврюха вошел во двор вслед за коляской, ведя в поводу своего коня. — Как добрались? — спросил атаман и, не дожидаясь ответа, тут же задал второй вопрос:

— А гостей, что ж, встретил али нет?

Гаврила сбил папаху на затылок и засмеялся:

— Сморило гостей с непривычки! Всю дорогу бодрились, а верст за пять до станицы, чую, засвистели носами. Решил не будить.

Но, заслышав громкий разговор, приехавшие выглянули из коляски. Иван первым выпрыгнул из экипажа. Прихрамывая, видно, отлежал ногу, и радостно улыбаясь, он направился к Никите Матвеевичу. А тот широко раскинул руки ему навстречу.

— Иван Лександрыч, дорогой! Рад тебя видеть! — Он по-медвежьи облапил гостя, приподнял его над землей и даже слегка встряхнул, отчего лицо Ивана покраснело и приобрело растерянное выражение. Атаман вернул его на землю и отступил, окинув гостя умильным взглядом.

Иван встряхнулся, поправил тужурку и пожал руку атаману. Глаза Вавилова радостно сияли.

— Вот и свиделись наконец! По правде, я уж и не думал, что в этом году получится. Служба такая, сам понимаешь…

— Што ж не понимать, коли сами служивые, — басил добродушно атаман и продолжал внимательно разглядывать Ивана. — Смотри-ка, исхудал совсем. Видать, не хлеб с медом служба, а? Вона и седина пробивается… — Он хлопнул Вавилова по спине. — Да што это я? Такой же молодец, Иван Лександрыч! Орел! Богатырь!

«Богатырь» ухмыльнулся и смущенно посмотрел на Алексея, а Шаньшину полушутя, полусерьезно сказал:

— Плюнь, Никита Матвеич, сглазишь!

— Дело говоришь, Иван Лександрыч, как бы не сглазить, — усмехнулся атаман и сплюнул три раза. Обхватив Ивана за плечи, слегка потряс его. — Ничего, нас никакая хитина[18] не возьмет. Мы ведь, Ваня, из одного булата кованы, на одном оселке правлены.

— Это точно! — расплылся в довольной улыбке Вавилов и повернулся к Алексею, который продолжал стоять рядом с экипажем:

— А это, Никита Матвеич, друг мой лучший — Алексей Дмитрич Поляков. Сговорил я его с собой, а то он от городской пыли совсем зачах!

— Хорошее дело! — Атаман крепко пожал руку Алексею. — Добро пожаловать на казачью землю. — И, заглянув ему в глаза, весело прищурился:

— И как только женка такова молодца в наши края отпустила? У нас девки справные да хваткие, живо уговорят!

Алексей покраснел, а Иван ответил вместо него:

— Не женат он еще, Никита Матвеич! Все на службу ссылается, что некогда! А по мне еще не нагулялся вдосталь!

— Ничего, парень — не девка, его товар долго не портится! — И Шаньшин уже по-свойски хлопнул Алексея по плечу. — А хошь, мы здесь тебе кралю найдем? Черноброву, краснощеку, а певунью, заслушаешься! У нас девки, что с шашкой, что с ухватом одинаково ладно управляются!