Когда температура падает, термостат включает нагреватель; этозаставляет температуру подниматься, что заставляет термостат его включить, тем самым заставляя температуру падать, и так далее. Применениелогики обращает описание этого механизма в парадокс: есливкомнатеслишком холодно, обогреватель включается; если обогреватель включается, в комнате становится слишком жарко; если вкомнатестановитьсяслишкомжарко, обогреватель выключается и т. д. Иными словами, еслипроисходит включение — то происходит выключение; если выключение, — то включение. Это происходит потому, говорит Бэйтсон, что логика безвременна, в то время как причинность предполагает время. Если учитыватьвремя, то парадокс превращается в осцилляцию. Точно так же, если вызапрограммируете компьютер на разрешение одного из классическихпарадоксов аристотелевской логики (например, когда грек говорит, что всегреки лгут, — говорит ли он правду?), компьютер будет даватьответ" да-нет-да-нет-да-нет…", превращая парадокс в осцилляцию.

Я помню, когда Бэйтсон рассказал мне об этой идее, она произвела на меня большое впечатление, потому что проливала свет на то, чтоя сам часто наблюдал. Философскиетрадиции, следующиединамическимвоззрениям на реальность, и включающие представления о времени, изменении и флуктуации как существенные элементы, часто подчеркивают парадоксы. Они часто пользуются парадоксами как средствами обучения, чтобызаставить учеников осознать динамическую природу реальности, где парадоксы растворяются осцилляции. Лао-Цзы на востоке и Гераклит на западе — возможно наиболее известные примеры философов, широко пользовавшихся этим методом.

Бэйтсон постоянно подчеркивал в своей эпистемологиифундаментальнуюрольметафоры в мире живого. Для иллюстрации этого он частописал на доске следующие два силлогизма: ЛюдисмертныЛюдисмертныСократ — человек Трава смертна Сократ смертен Люди — это траваПервый из них известен как "сократовский силлогизм";второй ябы назвал бэйтсоновским*.(* Один критик заметил, что этот силлогизмлогически неправомерен, но что Бэйтсон мыслит именно так. Бэйтсон согласилсяи был очень горд этой характеристикой). Бэйтсоновский силлогизм неправилен в мире логики; его значимость имеетдругуюприроду.

Это метафора, и она принадлежит языку поэтов.

Бэйтсон указывал, что первый силлогизм касается классификации, котораяустанавливает принадлежность к классу посредством идентификации субъекта ("Сократ — человек"), в то время каквторойсиллогизмиспользуетотождествлениепредикатов("Люди умирают — трава умирает"). Иными словами, сократовский силлогизм отождествляет предметы, абэйтсоновский — паттерны. Вот почему метафора, по Бэйтсону, — этоязык природы. Метафора выражает структурное сходство, или, еще лучше, сходство организации, и в этом смысле метафора — центральная бэйтсоновская тема. В какой бы области он ни работал, он искал метафоры природы, "связующий паттерн".

Таким образом, метафора — это логика, накоторойпостроенвесьмирживого, апоскольку это также и язык поэтов, то Бэйтсонуочень нравилось соединять фактические утверждения с поэзией. На одномэсаленском семинаре, например, он процитировал по памяти, почти точно, прекрасные строки из "Свадьбы неба и ада" УильямаБлейка: "Дуалистические религии утверждают, что в человеке есть два реально существующих принципа — тело и душа; что энергия исходит лишь из тела, а разумцеликом принадлежит душе; что Бог обречет человека на вечные муки, если он будет следовать своим энергиям. Истина же состоит в том, что учеловеканеттела, отличного от души, а так называемое тело — эточасть души, различимая пятью чувствами; что энергия — это вся жизнь ипринадлежиттелу; что разум — это предел или окружность энергии; ичто энергия — это вечный восторг"*(*Блейковскийоригиналтаков: "Все Библии или священные писания породили следующие ошибки: