- Смотри, Ирке не проговорись, мудазвон.
- Это ясно.
- Ладно, вылезай. Давай ключи и херачь в офис, глаза б мои тебя не видели!
Леша безмолвно оставил связку ключей и вышел на улицу.
- На фазенде старайся не появляться, - напоследок посоветовал отец.
- Это ясно.
- Ясно ему! - Ворча поднос, Александр Николаевич завел машину. - Член в кармане не удержать, козел вонючий!
Зеленое Вольво тронуло с места, а Лёля с поникшей головой побрел по тротуару к офису.
* * *
Папу никто не встретил. Оставив машину под окнами дачного дома, Александр Николаевич скромно пристроился у двери в гостиную, не решаясь развеять царившую на фазенде идиллию: старик играл на пианино, девчонки его слушали, не решаясь вздохнуть. Только Граф, безмятежно лежавший в ногах Кристины, отметил прибытие Александра Николаевича ленивым поднятием головы.
Удивительная вещь, фантазия ре-минор Моцарта - весь Амадей на четырех нотных листах: лаконичное как смерть начало, в нескольких аккордах предвосхитившее Лунную сонату; гениальная двухминутная сердцевина, словно с небес прилетел ангелочек, понежился на клавишах и внезапно исчез; и, наконец, третья, неподъемно-громоздкая часть – абсолютный, беспечный провал в бездарность… Михаил Васильевич играл Моцарта подобно Рихтеру, без единой эмоции на лице, отдавая все чувства клавишам.
Дед закончил. Подкатив к старику, Кристина взяла его руку, пробежалась пальцами по желтым морщинам, словно пытаясь разгадать, "в чем здесь Шопен":
- Что ты Шопену? Кто тебе Шопен?
- Это Моцарт, - ответил дед.
- Моцарт... Класс.
- Угу, - согласилась Ольга.
- А Шопен? - Кристина положила руку дедушки на инструмент. - Давай Шопена?
- Шопен для меня сложный композитор. Я любитель, Кристина. Надо быть виртуозом, чтобы играть Шопена. Моцарта, Баха я кое-что могу, а остальное...
- Жаль. - Кристина нажала на клавишу, затем сразу на несколько клавиш, однако Шопена не получилось. - Ни фига не умею, - поняла она.
- Всему надо учиться, - благоразумно сказал дед. - Особенно музыке.
- И особенно мне. – Кристина заметила отца. - Батон приехал! - Потеряв интерес к пианино, Кристина развернулась к папе. - Прикинь, я даже моря не видела, сижу здесь как кактус. Дед говорит, рядом есть море, это правда?
- Залив, - поправил отец. – Прокатимся?
- Конечно! - Она направилась к выходу, у двери притормозила и улыбнулась деду: - Шопен, не давай Оле скучать, а то она завянет.
Тропинка петляла по редкой лесистой местности и выводила на побережье - от дома не более десяти минут ходьбы. Кристина с отцом благополучно миновали деревья, но когда вместо земли под ногами появился рыхлый песок, папа остановился. Дальше толкать коляску было проблематично. Надеясь, что девочке достаточно полюбоваться заливом издали, Александр Николаевич закурил.
- Море? - Кристина кивнула вперед.
- Финский залив.
- А что за гора?
Между заливом и берегом торчал огромный одинокий камень, высотою метров пять. Непонятно, откуда он здесь взялся.
- Скала. – Папа пожал плечами. - Сто лет здесь стоит.
- Я ее вспомнила.
- Да что ты?
- Ага.
- Все-таки, ты что-то иногда припоминаешь? - удовлетворенно заметил отец.