Он придержал зверя у будки, а Семен одним махом оказался на крыльце.

— Ничего, — успокоил Квасов, — я ее тоже боюсь, зато здесь поговорить можно спокойно. Ну, как дела? Чем порадуешь начальство?

— Магарыч с вас причитается, товарищ майор!

— Неужели Гошка объявился? Вот это сюрприз! Спасибо, родной, хоть ты удружил, а то я уже боюсь на радиосвязь с Якутском выходить. Это хорошо, что еще шифром пользуемся, так сказать, документально разговариваем, а чего бы я наслушался, если бы вот так, лицом к лицу с начальством! Но и их как не понять? Золото пропало, это не шутка, Москва требует ликвидации банды.

— Не только объявился, — торопился сказать главное Семен, — но и меня в банду ввел как своего приятеля. Я теперь, товарищ майор, несколько лет без зарплаты могу обойтись, они со мной золотишком вперед рассчитались. Понятно, как меня бывшие белогвардейские офицеры ценят? — пошутил Семен и потряс перед носом начальника кисетом, заполненным золотым песком.

— Ну и хорошо, сынок, — по-отечески ласково глядел на Семена майор Квасов, — значит, оправдался наш расчет, а я уж боялся, что проскочили они наши засады и надежда только на вторую цепь. Да ты садись, чайку хочешь? Заварки, правда, ни у меня, ни у хозяина нет, но брусничный лист с мятой нисколько не хуже. Попросить поставить? Потом, так потом. Как там бандиты живут, рассказывай по порядку. Когда Гошка объявился? Тебя не заподозрил? Я уж волновался, думаю, а что, если Гошка кого-нибудь из ваших знакомых уже встречал и они рассказали ему, где ты нынче работаешь? Сразу бы тебя ликвидировали. Собрали мы на них кое-какие сведения за тот период, пока они по нашей стране гуляют, и их прошлое Москва помогла приоткрыть.

Когда Семен Жарких закончил свой подробный рассказ, майор отложил карандаш, которым делал заметки в записной книжке.

— Хорошо, Семен, поработал; сегодня напишешь обо всем, о чем доложил. Такие новости, что, боюсь, в наркомате тебя захвалят, испортят мне оперативного уполномоченного. Мы ведь с тобой должны быть как ездовые собаки: чуть-чуть голодны, собранны, всегда готовые мчаться на любые расстояния и знать, что каюр к тебе относится хорошо, но чаще ругает, нежели хвалит, тогда и форму сохранять легче.

— Нет, товарищ майор, у меня другой характер. Когда ругают — замыкаюсь, рабочее настроение исчезает, а стоит сказать доброе слово, так я готов в три смены работать.

— Ну, коли так, скажу тебе, Семен, что ты молодец. Это ведь с твоей помощью они с двумя своими справились.

— Я тогда не столько их количество уменьшить собирался, сколько собственную жизнь сохранить, товарищ майор. Но получилось удачно.

— Не принижай, сынок, себя. Там тебе и сила духа нужна была, и собранность. Итак, кто же у них сейчас остался? По моим подсчетам, пять человек: Дигаев Георгий Семенович, Бреус Сан Саныч, Ефим Брюхатов, он же Сиплый; это гости заезжие, особенно опасные, сколько они уже крови по нашей республике пустили! И двое доморощенных: твой старый знакомец Гошка Налимов и Аркадий. Фамилию так и не удалось установить? Ничего, выясним.