– Ясно, – кивнул Ганелон. – Более или менее. Но тогда еще одно…
– Что?
– Кто следующий? Ну, если с тобой что-то случится?..
– Вот тут все намного сложнее. Следующим должен быть Кейн, но он мертв, и чаша весов склоняется в сторону потомства Клариссы – ее рыжеволосых отпрысков: Блейз, потом Брэнд.
– Что еще за Кларисса? А с твоей матерью что стало?
– Она умерла при родах. Так на свет появилась Дейрдре. Отец после смерти матери долго не женился. Но в конце концов вступил в брак с рыжеволосой красоткой из какой-то далекой южной Тени. Мне она никогда не нравилась. Отцу она скоро тоже разонравилась, и он начал погуливать. Правда, они как-то сошлись вскоре после того, как в Ребме родилась Ллевелла, и в итоге на свет появился Брэнд. Когда же отец наконец развелся с Клариссой, то признал Ллевеллу – наверное, для того, чтобы Клариссу уязвить. По крайней мере, я так думаю.
– А женщины, значит, в наследовании не учитываются?
– Нет. Но если их учитывать, то перед Блейзом должна идти Фиона, а за ним – Ллевелла. А после Клариссиных отпрысков наследование переходит к Джулиану, потом – к Джерарду, а потом – к Рэндому. Вот так. О, прости, перед Джулианом надо поставить Флору. Тут, конечно, дата женитьбы отца имеет еще большее значение, но очередность никто не оспаривает. Так что вот так все обстоит. Доволен?
– Вполне, – кивнул Ганелон. – Значит, теперь, если ты умрешь, трон достанется Брэнду?
– Ну… Брэнд – предатель и сам в этом сознался. К тому же он ни с кем не умеет ладить. Я не верю, что остальные захотят видеть его королем – таким, каков он сейчас. Но я точно так же не верю, что он отказался от мысли о престоле.
– Тогда, значит, Джулиан?
Я пожал плечами:
– Мне лично он не по сердцу, однако это вовсе не означает, что он никуда не годится. На самом деле из него мог бы выйти весьма деятельный монарх.
– Вот он-то тебя кинжальчиком и пырнул, чтобы доказать, какой он деятельный, – встрял в нашу беседу Рэндом. – Идите-ка есть.
– Нет, вряд ли, – сказал я, поднимаясь с камня и ковыляя к тому месту, где Рэндом разложил на земле еду. – Во-первых, непонятно, как он мог попасть ко мне в комнату. Во-вторых, это уж как-то больно очевидно. В-третьих, если мне суждено отправиться на тот свет в ближайшем будущем, свое слово о наследовании может сказать Бенедикт. И это всем известно. Он самый старший, умен, и сил у него предостаточно. Бенедикт может запросто заявить: «Пошли вы все к чертям собачьим со своими интригами, я решил поддержать кандидатуру Джерарда». И все. И будет так.
– А что, если он решит пересмотреть свою позицию и сам заявит права на престол? – спросил Ганелон.
Мы уселись на землю и разобрали оловянные тарелки, которые Рэндом наполнил едой.
– Он бы давно уже это сделал, если бы хотел, – сказал я. – Положение сына от расторгнутого и признанного недействительным брака можно рассматривать по-разному, но чаще всего оно однозначно. Озрик и Финндо потребовали справедливости и поплатились за это. Бенедикт лучше знал, как себя вести, он просто ждал. Так что… Не исключено. Но – маловероятно.