– Завтра. – Крестовый улыбнулся. – Так что у вас с ним еще будет ночь. На прощание, да и вообще…
Девушка вспыхнула до корней волос.
Глава 24
Дерзкий поступок
– Ваше благородие!
– Ну что еще?
Пороховицкий недовольно оторвался от бумаг, которые они на пару с Бондаренко изучали в кабинете обер-полицмейстера с раннего утра. К приезду комиссии из Петербурга все документы должны были находиться в полном порядке. Об этом Петра Лазаревича особо просил накануне Бездомников.
Лицо адъютанта, замершего на пороге, выражало крайнюю степень озабоченности, и это заставило Пороховицкого нахмуриться еще больше.
– Что стряслось?
– К вам посетитель, ваше благородие. – Адъютант выдержал театральную паузу. – Арсений Мартынов.
Бондаренко выронил бумаги из рук, и те веером рассыпались по полу. Григорий Степанович тут же поднялся на ноги. Его рот беззвучно открывался и закрывался, как у выброшенной на сушу рыбы.
– Что?! – Пороховицкий тоже заставил себя усилием воли покинуть начальственное кресло. – Как вы сказали? Арсений Мартынов?
– Точно так, ваше благородие!
– Он что… здесь?
– Ожидает в приемной.
Пороховицкий и Бондаренко коротко переглянулись промеж собой, а затем обер-полицмейстер вновь пристально посмотрел на адъютанта.
– Вы уверены, что это он?
– Так он представился, ваше благородие. Арсений Мартынов… Да и внешне похож, как мне кажется.
– Каков наглец! – на выдохе произнес Бондаренко. – Нет, вы только подумайте, Петр Лазаревич!
– Так мне просить? – осведомился адъютант.
– Еще бы, милейший. О чем вы спрашиваете? – Пороховицкий вышел из-за стола и остановился по центру кабинета. Фигура Бондаренко маячила за его широкой спиной. – Немедленно ведите его ко мне. И вызовите арестную бригаду. Живо!
Адъютант развернулся на каблуках, но в последнюю минуту полковник вновь окликнул его.
– Постойте! Вы проверили этого Мартынова на предмет оружия?
– Так точно, ваше благородие! Вернее, он сам вручил мне «наган». Но мы еще и обыскали его…
– Странно, – пробормотал себе под нос Пороховицкий. – Весьма странно. Сдаваться он пришел, что ли?
– На него это никак не похоже, Петр Лазаревич, – ввернул Бондаренко. – Хотя…
– Ладно. Ведите.
Адъютант все-таки вышел. Обер-полицмейстер поколебался с минуту, затем вернулся к своему рабочему столу и выудил из ящика револьвер. Проверил его боеготовность.
– Вы при оружии, Григорий Степанович?
– Так точно. – Бондаренко снял с пояса свой револьвер.
– Хорошо.
Дверь в кабинет обер-полицмейстера отворилась, и на порог действительно шагнул Арсений Мартынов. На нем было то же самое пальто с отложным воротником, в котором Бондаренко уже дважды имел честь лицезреть налетчика, высокие сапоги и легкий свисающий с плеч белоснежный шарфик. Шляпу Мартынов держал в руках.
– Благодарю вас, – полуобернувшись, бросил он в открытую дверь. – Далее провожать меня без надобности. Доброе утро, Петр Лазаревич. И вам тоже, господин Бондаренко.
Словно не замечая оружия в руках двоих полицейских, Мартынов пружинисто прошелся по кабинету и сел в глубокое кресло для посетителей. Вольготно забросил ногу на ногу. Повесил шляпу на подлокотник. Ни Бондаренко, ни даже Пороховицкий с его богатым оперативным опытом от удивления не в силах были произнести ни единого слова. Впрочем, Мартынов в этом и не нуждался. Он заговорил сам.