Но нет, на это сейчас нечего отвлекаться. Речь-то была про кнехтов.

Подглядел Шельма издалека, о чем они между собой шепчутся, и не сразу, а день этак на третий-четвертый разгадал Бохову тайну. Скумекал бы и раньше, да два слова были незнакомые: «трайбладунг» и «бомбаста».

Но потихоньку заглянул в бочонок, поскреб под рогожей, поподслушивал еще – и стало ясно.

Бомбаста – это какая-то новая пушка. То есть пушки – они все новые, появились недавно, на Руси их еще не видывали. Но эти какие-то вовсе небывалые, из литого железа, а потому легче бронзовых. Палят они чугунным ломом либо просто камнями, далеко и сильно. А трайбладунг – это по-нашему прах, горючая пыль, без которой никакая пушка стрелять не захочет. И вот, стало быть, Бох невиданные трубы вез в татарский Сарай.

Очень это показалось Яшке удивительно. Такой большой человек, а из-за четырех железных чушек потащился на край света.

Где-то в рязанской уже земле, ехали они вдоль Дона, а на той стороне было широкое поле, над которым летало множество голенастых серых птиц с длинным клювом. Бох был в хорошем расположении, и Шельма насмелился спросить: зачем-де везешь пушки Мамаю, майнхер? Сам знаешь, я не дурак и твою тайну давно исчислил.

Бох не удивился.

– Мои бомбасты помогут канцлеру фон Мамаю взять верх над королем Тохтермишем. Купеческий совет Ганзы решил, что для торговли так будет лучше… Что это за птицы над полем летают?

– Кулики. Они по болотам и речным берегам живут, – ответил Яшка городскому человеку. Сам подумал: как это бомбасты помогут одному татарскому владыке одолеть другого? У них каждого по несколько туменов войска – силища, а тут какие-то четыре дуры.

– А почему везем тайно? Зачем Москву объезжаем?

– Неужто не понятно? У московского эрцгерцога Димитра в Новгороде всюду глаза и уши. Прознали бы – перехватили по дороге. Разве эрцгерцогу нужно, чтобы Мамай усилился? – Немец поглядел вокруг, пробормотал: – Вассершнепфе-фельд.

По-немецки это значило «Поле куликов». Дались ему кулики эти.

– Ну, теперь сторожиться нечего, – успокоил хозяина Шельма. – Московским здесь взяться неоткуда. Ордынская степь близко. К завтрему докатим.

Докатить-то докатили – как обещал Яшка, назавтра утром. Переправились через полувысохшую от жары безымянную речку, за которой кончалась Рязань и начиналась Орда, да и встали. Из-за большого кургана, увенчанного древней каменной бабой, высыпали татары, десятка три – будто нарочно поджидали.

Похоже, это и вправду была засада. Конные ехали прямо на маленький караван.

Кнехты закудахтали, сбились в кучу вокруг кутармы, выставили самострелы, закрылись щитами. Встревожился и Шельма. Всадники были нехорошие. Над ними сверкали наконечники копий, а это оружие татары берут, только когда едут воевать или сопровождают важную персону. Хуже всего, что ордынцы, а может степные разбойники, наезжали от солнца, – так делают, если собираются атаковать. Чтоб противника слепили яркие лучи.

– Поскачу вперед, договорюсь, – сказал Яшка купцу. – Начнут пускать стрелы – поздно будет.

Бох смотрел вперед, прикрыв глаза ладонью.