Из степи накатывали сумерки, быстро перешедшие в спасительницу-тьму. В оставшемся позади Сарае никто не бил в била, не шумел тревогу, как сделали бы, прикажи Мамай сыскать государственного преступника.

На душе стало малость полегче.

Яшка достал из сумы нарядное татарское платье, купленное утром в Одежном ряду, перерядился.

Поехал медленно, по мягкой траве. Негромко. Навострил свои замечательно слухастые уши.

Где тут у вас дозор?

Из темноты донеслось ржание. Яшка остановил коня, приложил к уху ладонь.

В ночи голоса доносились далеко, каждое слово разберешь.

– Всё исполним, Курман-юзбаш, будь покоен, – сказал невидимый в ночи нукер, обращаясь к своему сотнику.

– Носом не клевать! Прислушиваться, не крадется ли кто степью, – строго молвил начальственный голос.

Быстрый топот – кто-то зарысил в сторону.

Тронул с места и Шельма. Выехал прямо на дорогу, чтоб копыта громче стучали о плотно сбитую землю. Еще и уздечкой позвякивал.

– Кто там? А ну стой! – крикнули впереди.

Подъехал всадник.

– Пайцзу на выезд покажи.

– Ты из людей сотника Курмана? – важно спросил Яшка. – А ну, кликни его сюда. Живо!

И достал из-за пазухи золотую пайцзу – не зря, уползая из ханской горницы, к старому Шарифу прислонился.

Нукер чиркнул кресалом, запалил трут. Увидел пластинку с золотым львом, какая положена самое меньшее темнику. Ахнул. Сдернул малахай. Хотел из седла спуститься, земным поклоном поклониться, но Яшка остановил.

– Курмана ко мне. Стрелой!

Не прошло двух минут, как воин вернулся со своим начальником. Шельма показал пайцзу, подставив ее лучу очень кстати выглянувшего месяца. Сверкнуло золото.

Сотник спрыгнул наземь, приложился лбом к стремени. Тогда Яшка сунул юзбашу пластинку прямо под нос, чтоб было видно: пайцза не просто золотая, а со львом.

Татарин пал на колени.

– Я жду твоих приказаний, господин.

– Вели нукеру отойти. Секретное дело…

Понизив голос, Шельма важно объявил:

– Я Шельмач-мурза, советник беклярбека Мамая, да хранит его Аллах. Еду в дальние края с поручением великой важности и тайности, поэтому покинул город ночью и без сопровождения. Возьми десяток воинов и следуй со мной. Я поехал по этой дороге, зная, что встречу здесь тебя, Курбан. Мне сказали, что ты всегда рад отличиться. Тебе повезло. Лови арканом жеребца удачи. Смотри, не упусти.

– Я твой верный раб, благородный мурза! Ты останешься мной доволен! – воскликнул сотник. Немного покряхтел, осторожно спросил: – Далеко ли мы поедем, господин?

– Далеко. Куда – тебе знать рано.

– Я не выпытываю, господин! – поспешно сказал сотник. – Куда скажешь, туда и отправлюсь. Но хорошо бы сначала заехать в аил. Взять заводных коней, припасов на дорогу…

Хочет попрощаться с семьей, догадался Яшка. Оно и понятно, по-человечески, да только времени нет.

Отрезал:

– Нельзя. Коней, еду – всё получим по дороге.

И получали, без малейших затруднений: свежих лошадей, припасы, юрты для ночлега. Перед волшебной табличкой склонялось всё.

Одному с такой пайцзой ехать было бы подозрительно – не бывает, чтоб носитель златого льва следовал без свиты. Ныне же выглядело внушительно: впереди, в важном одиночестве прегордый мурза, за ним конные воины, и один держит шест с тремя белыми хвостами – на первом же привале Яшка велел изготовить, оставили в табуне трех бесхвостых белых кобылиц.