Мне почему-то кажется, что в ту ночь в византийском лагере никто не смог заснуть.
На следующее утро Святослав собрал своих воевод на совет. Лев Диакон утверждает, что совет этот назывался «коментом», что причинило немало головной боли и историкам и лингвистам. После многих попыток его истолковать пришли, наконец, к мнению, что это — восточно-романское слово, услышанное ромеями от местного жителя, валаха, и принятое ими за русское. Один мой знакомый профессиональный лингвист, впервые услышав это слово от меня же (за что люблю лингвистов, так это за уровень их знакомства с источниками), немедленно начал бурно фантазировать: мол, сходка — от слова ходить, идти, по-немецки идти — «комм», и так далее. Помнится, детский писатель Борис Житков со товарищи, развлекаясь, «перевели» на немецкий слово поднос таким образом — «под» по-немецки «унтер», «нос» — «назе», следовательно, «поднос» — «унтерназе». Научная ценность обоих языковедческих изысканий совершенно одинакова: поднос по-немецки «таблетт», а все отлично известные историкам названия сходок, советов и прочих вече у германцев и скандинавов даже не созвучны злополучному «комент». Разница лишь в том, что молодые писатели шалили, а почтенный ученый был совершенно серьезен. Именно на подобных «научных» методах держится Магометов гроб норманнизма. Рискну высказать, ни на чем особо не настаивая, свое мнение, хотя и осознаю, что оказываюсь в одном ряду с упомянутыми деятелями. «Комент», на мой взгляд, просто произнесенное с все той же варяжской «носовой гласной» (помните — Ингорь, Свентослав) древнерусское «къмет». Святослав попросту советовался с кметами, с дружиной.
На этом совете одни, по словам Диакона, советовали погрузиться на корабли и тайно уплыть по Дунаю прочь, воспользовавшись безлунными ночами. Возможно, совет этот подал воевода Волк, уже воспользовавшийся таким способом отступления. Другие, указывая, что после памятной «операции по войсковому снабжению» византийский флот настороже, и попросту спалит из огнеметов любое судно, пытающееся покинуть крепость. Поэтому следовало-де замириться с ромеями, благо мир этот был бы скорее ничьей, чем проигрышем.
Согласно Диакону, Святослав обратился к соратникам с речью, удивительно напоминающей ту, что наш летописец вкладывает в уста героя, когда он «за малым не дошел Царьграда», то есть не то под Адрианополем, не то под Аркадиополем:
«Погибла слава, которая шествовала вслед за войском россов, легко побеждавшим соседние народы и без кровопролития порабощавшим целые страны, если мы теперь позорно отступим перед ромеями. Итак, проникнемся мужеством, которое завещали нам наши предки, вспомним о том, что мощь россов до сих пор была несокрушимой, и будем ожесточенно сражаться за свою жизнь. Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством; мы должны либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой, совершив подвиги, достойные доблестных мужей».