Очевидно, граф и графиня Треморель долгое время отчаянно защищались.

— Посмотрим в других местах, — сказал мировой судья.

В других местах царил такой же беспорядок.

Кабинет графа был перевернут вверх дном. Убийцы действовали не отмычками, а прямо взламывали топорами. Очевидно, они были вполне убеждены в том, что их никто не услышит, так как требовались сильнейшие удары, чтобы расколотить на куски массивный дубовый письменный стол. Книги из библиотеки кучами валялись на полу.

В салоне и в курительной было то же. Диваны, кресла, кушетки изрезаны так, словно их рубили мечами.

Поднялись на второй этаж.

Здесь, в первой же комнате, около шкафа, за который принялись было, но все-таки не сумели открыть, нашли дровяной топор, который лакей опознал как хозяйственный инвентарь.

— Теперь понятно все, — обратился к мировому судье мэр Куртуа. — Убийц было несколько, это очевидно. Совершив убийство, они обшарили весь дом, повсюду разыскивая деньги. Один из них был занят здесь взламыванием мебели, а двое других искали внизу. Затем они его окликнули, он поспешил вниз и, сочтя дальнейшие поиски бесполезными, оставил здесь этот топор.

— Я вижу все так, будто сам присутствовал при этом, — одобрил его бригадир.

В подвальном этаже, куда затем спустились представители власти, они увидели следующее.

Совершив преступление и найдя драгоценности, убийцы почувствовали необходимость подкрепиться. В столовой они нашли остатки ужина и съели все, что находилось в буфете. На столе, рядом с восемью бутылками из-под вина и ликеров, стояли рядком пять стаканов…

— Их было пятеро, — проговорил мэр. — Прежде чем идти на поиски трупов, я хочу послать прокурору в Корбейль донесение обо всем, и через какой-нибудь час сюда уже явится судебный следователь, который и исполнит все вместо нас.

Приказ был отдан, и на графском шарабане один из жандармов полетел во весь дух к прокурору.

После этого мэр и судья в сопровождении бригадира и обоих Берто отправились к реке. Чтобы добраться до берега, необходимо было идти по одной из двух аллей, огибавших газон. Злоумышленники, очевидно, по аллеям не шли, а бежали напрямик по траве. Их следы были еще ясно видны, а трава сильно притоптана и помята, точно по ней волокли что-то тяжелое. Посреди газона виднелось нечто красное. Мировой судья пошел туда и поднял туфлю, в которой лакей признал обувь графа. Немного дальше нашли белый фуляровый платок, который, по словам лакея, граф носил на шее. Он был испачкан кровью.

Подошли к реке, к той самой иве, от которой Филипп хотел отрезать сучок, когда увидел перед собой труп.

Песок в этом месте был глубоко взрыхлен и изрыт ногами. Все указывало на то, что здесь произошла последняя борьба.

Куртуа понял, что эти следы очень важны.

— Не подходите никто! — скомандовал он.

И только он один да мировой судья приблизились к телу. Еще издалека они узнали в нем графиню.

Следовал вопрос: как она сюда попала?

Мэр предполагал, что, вывернувшись из рук убийц, она побежала от них, сама не зная куда. Они погнались за ней, перехватили ее здесь и, нанеся последние удары, бросили в воду.