— Вы, кажется, хотите засадить меня в тюрьму, — сказал он, — и продержать там, пока не найдутся виноватые? Если бы это было зимой, то я не стал бы упираться. В тюрьме тепло, хорошо. Но сейчас ведь самое время охоты — вот что подло! Впрочем, это послужит хорошим уроком Филиппу, объяснит ему, что значит подслуживаться господам.

— Довольно! — строго прикрикнул на него следователь. — Вы знаете Геспена?

Маленькие глазки Жана засветились беспокойством.

— Конечно, — отвечал он, смутившись. — Мы не раз играли с ним в карты и выпивали…

Его поведение поразило всех. Отец Планта в особенности выказывал крайнее изумление. Старый мародер отлично понял, какое впечатление произвели его слова.

— Черт возьми! Тем хуже! — воскликнул он. — Я все могу рассказать вам, каждый ведь сам за себя ответчик, не правда ли? И если Геспен совершил это преступление, то от моих слов он не станет преступнее, а сам я от них не сделаюсь хуже. Я знаю этого малого. Он давал мне сливы и виноград из графской оранжереи. Полагаю, что он их крал. Я продавал их, и мы делили деньги пополам.

Жан Берто не обманулся в том, что его хотели посадить в тюрьму. Судебный следователь отдал приказ о его аресте.

Дошла очередь и до Филиппа.

На бедного малого жалко было смотреть: он плакал горючими слезами.

На этот раз он чистосердечно и просто рассказал обо всем, виня себя в том, что осмелился проникнуть в парк через ров.

Он знал Геспена. В разное время тот приходил к ним в дом. Он знал, что его отец имеет с ним дела, но какие именно — не знал. С Геспеном он говорил всего только четыре раза.

Судебный следователь приказал отпустить его на свободу не потому, что убедился в его невиновности, а потому, что если в одном и том же преступлении подозреваются несколько человек, то требуется одного из них оставить на свободе, следить за ним, а остальных упрятать за решетку.

А тело графа все еще не было найдено. Напрасно обыскали, насколько возможно, весь парк, осмотрели кусты, обшарили цветочные клумбы.

— Его бросили в воду, — настаивал мэр.

Так предполагал и Домини. Вызвали рыбаков и приказали им обыскать Сену в районе того места, где найден был труп графини.

Было уже три часа. Отец Планта заметил, что с самого утра никто еще ничего не ел. Не лучше ли, сказал он, перехватить чего-нибудь, чтобы потом уже без помех продолжать расследование до самой ночи?

И, усевшись за тем самым столом, который был еще влажным от вина, пролитого убийцами, судебный следователь, отец Планта, врач и мэр принялись за наскоро сервированный обед.

За едой Домини приводил в порядок свои заметки, пронумеровывая страницы и крестиками отмечая некоторые ответы допрошенных, которые могли иметь более серьезное значение и на основании которых он мог составить свое донесение начальству. Усевшись рядком, отец Планта и доктор разговаривали о болезни, что могла свести в могилу Соврези. А мэр Куртуа то и дело прислушивался к шуму, долетавшему со двора. Весть о двойном убийстве распространилась уже по всей округе, и толпа росла с каждой минутой. Люди, заполнившие весь двор, стали даже выказывать дерзость. Жандармы еле справлялись с ними.