Рядом тихо ржал гран-сержант Джон де Литль. Я попытался представить себе это количество ткани — и не смог, запутавшись в местной монетной системе. А замполит Кентерберийский окончательно вошел в раж:

— И все себе захапал, безбожник! А ведь по всем законам крестить наследника я должен был! Говорю ему: "Отдавай половину!", а он… — Тут отец Тук смачно сплюнул и вопросил, — Ну, и как мне было сдержаться?!

Уильям Длинный Меч, прискакавший вместе со мной и своим полком, не сдерживаясь, хохотал в голос. Грохотали басы моей личной стражи, и я сам с трудом держался. Но так или иначе, эту комедию пора кончать…

— Так, штурм отставить. Джон, поехали, с монахами побалакаем…

… Аббатство встретило нас недоверчивой тишиной и закрытыми воротами. Но хоть стрелять не начали…

— Джон, крикни им, что я с отцом-настоятелем хочу говорить…

От рева гран-сержанта содрогнулись стены, а потом нам ответил визгливый дискант:

— Ваше высочество…

— Величество, — машинально поправил я.

И тут же горько пожалел об этом. Если опустить русский мат с английским акцентом, то де Литль просто проинформировал невидимого собеседника о правильном титуловании моей персоны, но если не опускать, то орал он добрых пять минут.

За стеной молча переваривали услышанное, а потом крикнули:

— Ваше величество! Помилуйте!

— Ворота откройте! Жизнь гарантирую!

С жалобным скрипом поехали в разные стороны створки… О, вот и сам отец настоятель. Увидев его, Маленький Джон фыркнул и шепнул мне:

— Командир, глянь-ка — близнец!

Голова толстяка-аббата была замотана ровно также, как и башка Тука, а из повязки, на манер тиары, крепко засевшее на лысой голове горлышко с чудом уцелевшей ручкой. Я усмехнулся и поманил его пальцем:

— Ну, и чего ты, король Лир, с архиепископом не поделил?

Толстячок рухнул на колени:

— Ваше величество! Аббатство-то у нас совсем бедное! Еле-еле концы с концами сво…

— Отставить врать! Знаю я, какие вы бедные. Теперь по существу: Библию читал? Там, где господь велел делиться?

Аббат жалобно вздохнул.

— Значит так: сейчас идешь к отцу Ту… то бишь Адипатусу, каешься перед ним, потом миритесь. Дальше: этими святынями торгуете по принципу: треть — тебе, треть — архиепископу, треть — в казну. Вопросы?

Лицо аббата вытянулось, и он рухнул ничком:

— Ваше величество! Помилуйте! Да как же это?!

— Молча. После покаяния решите, сколько вам еще потребно полотна, сколько — целых рубах, сколько еще чего там… — Я соскочил с коня и потрепал бедолагу по плечу, — Чудак. Ну сколько ты бы еще продал? На пару фунтов? А тут — по всей стране торговать начнешь. И отставить дуться! А то, как бог свят, я к твоей идее евреев подключу. Они быстро разберутся: что, как и куда… Ну, топай, гений святой коммерции. Через полгода заеду — праздник Святого Йоргена отпразднуем…

— Святого Йо… Йоргена? — ошеломленно пробормотал аббат. — Но такого святого нет…

— Нет — так будет! — успокоил я. — Делов-то.

В громадном соборе было тесно от собравшихся. Я смотрел в эти лица… нет — в эти жуткие, пышущие злобой и ненавистью звериные хари, и чувствовал, как по спине ползёт предательский холодок. Боже мой, Отец Небесный, чем же я так прогневил тебя, что ты бросил меня в пасть этих алчущих человеческой крови волков?!