— Да, заявились ни с того, ни с сего. Эти ребята вообще конченые. Осторожнее будь. Там у вас уже магазины громят.
— Да, есть такое, слышал, — вспомнился вчерашний налёт на маркет и смуглые парни на большой оранжевой машине, которых я посчитал арабами. Это они что ли — персы? — И чего они тут забыли?
— Э, брат, а мне почём знать? Ими же там рулят, наверху. А у нас своих дел хватает, правильно? Зачем нам в чужие лезть?
Поблагодарив Малика и пообещав, что на бои больше не пойду, я отправился домой.
Большего от Малика я и не ожидал. Он хоть и знал братьев Гамзатовых, от бизнеса того был далёк, да и тут он — мелкая сошка, на дядю ишачит. Но вот информация о том, что князь сам вошёл в долю и теперь там всем рулит, показалась полезной и, признаться, я даже обрадовала. Ведь это означало, что время от времени он мог бывать на базе, и у меня имелись некоторые шансы его выследить.
Но вопросов оставалось много. А что, если князь больше не приезжал больше на бои? А если он заправлял через своих подручных? А если Мага сам ничего не знает или вообще не захочет со мной разговаривать? Слишком ненадёжной была зацепка, но иного пути я просто не видел. Я и князь Куракин существовали словно в разных измерениях, что соприкасались друг с другом лишь постольку поскольку. И от мира того я был неимоверно далёк: даже демонический мир казался ближе, чем тот, в котором обитал молодой дворянин.
Идти к Магомету было рискованным предприятием, и всё же ничего иного не оставалось. И почему-то я верил, что Мага не откажется со мной поговорить, что он и сам не рад партнёрству с Куракиным, и выложит всё начистоту. Хотя, казалось бы, с какой стати? Но развязать ему язык надо, как ни крути. Выхода нет. Не получится по-хорошему, у меня есть более весомые аргументы, например, отцовский охотничий нож. Да, будет неприятно. Я видел, как допрашивали пленного — ощущения так себе, даже если со стороны наблюдать. Но тут дело жизни и смерти.
Сегодня я хотел снова заскочить гараж, попрактиковаться с призывом существ и разработать план дальнейших действий. Но первым делом я решил навестить Александра Васильевича. Я шёл по проспекту, и чтобы срезать путь, свернул на второстепенную улицу и углубился в кварталы. Подумал, так будет быстрее. Но я ошибся: вскоре оказалось, что кратчайший путь преграждает какое-то крупное предприятие, и чтобы попасть в нужный район, надо его обогнуть.
Раньше здесь Денис не бывал. Свой район знал, как свои пять пальцев, нашёл бы дорогу с закрытыми глазами, но тут места оказались незнакомыми, и я немного заплутал в тесных улочках.
И тут я обратил внимание на то, что на меня часто оглядываются прохожие. Несколько мужчин, греющихся на солнце возле кабака, проводила меня пристальными взглядами. Вывеска, кстати, была не на русском, как и все остальные. Да и на улице — ни одного славянского лица. Я понял, что случайно оказался на территории какой-то диаспоры, но вот какой? «Ах, да! Армяне же, — вспомнил я. — Они же где-то недалеко от Измайловской живут. Неужели к ним забрёл». Подвела меня память, одним словом. В здешней Москве, как оказалось, не везде можно ходить. Имелись районы, куда лучше не заглядывать, если ты не принадлежишь к определённой этнической группе.