– В кабинете музыки? – уточнила Марина Ивановна. – Но кабинет очень большой. Там стоит пианино, есть много шкафов.

– Послушайте! – Комсорг Люся Самохина поднялась со своей парты. – Он написал про создателя. Но ведь в кабинете музыки над доской висит портрет Чайковского!

– А Чайковский – создатель балета «Щелкунчик»! – ахнула Надя Перфильева.

После чего все стали наперебой выкрикивать продолжение версии:

– Создатель скрывает тайну!

– Точно, Чайковский! Кто же еще?!

– Там что-то про спину!

– Она за его спиной!

– Деньги спрятаны за портретом Чайковского! Где же еще?!

– Ну, все! – Митин встал и вышел из-за парты. – Нужно идти туда!

– Но ведь кабинет наверняка заперт, – сказала староста Лена Былинкина.

На Женьку Митина этот аргумент не подействовал:

– Марина Ивановна пойдет в учительскую и возьмет ключ.

Все посмотрели на классную. Она подошла к окну, за которым сгустилась вечерняя тьма, и сказала:

– Сегодня на этом закончим.

– У-у-у-у-у! – мы протестующе загудели.

– Почему? Ну почему, Марина Ивановна?!

– Потому, что уже поздно, и вам давно пора по домам. Прошу не забывать, завтра утром придет папа Нади Перфильевой, и вы будете делать макет. Потом отправимся в музыкальный класс и заберем свои деньги.

Митин пошел на крайность, решил взять «на понт»:

– А что, если до завтра деньги не долежат?

– Я так не думаю, – Марина Ивановна сдвинула бровки: – Не хочешь ли ты сказать, что кто-то из наших ребят…

Женька рассеял ее заблуждение одним только вопросом:

– Но ведь однажды деньги уже пропали?

Учительница нервно вздернула руку, сдвинула край рукава и взглянула на часики.

– Восемь часов вечера…

– Не забывайте – мы уже взрослые, – сказала Тася Калинкина.

Из уст этой крохи фраза прозвучала комично. Марина Ивановна улыбнулась, но не сдалась:

– В чем-то вы правы. А сейчас – все по домам!

Старик вдруг резко выпрямился и, взявшись за руль, сказал:

– Кажется, поехали.

И вправду, машины стали понемногу продвигаться вперед. Мы – вместе с ними. Наконец поток машин разогнался и значительно поредел.

– Через пять минут будем на месте, – заверил старик.

Но я от этого заверения только расстроилась.

– На обратном пути расскажете, что было дальше?

– Да что там рассказывать, – между делом сказал он, и я поняла, что рискую не узнать, чем все закончилось.

По прибытии я молниеносно сбегала в кассу театра, купила билеты и вернулась в машину.

К счастью, на обратном пути мы «догнали» еще одну пробку и встали надолго.

Старик продолжил рассказ.

В тот вечер Марине Ивановне удалось отправить нас по домам, но она твердо пообещала, что назавтра мы непременно пойдем в музыкальный кабинет и заберем наши деньги.

Нужно ли говорить, что утром мы все снова собрались в кабинете черчения. Это был первый день новогодних каникул. В школе, кроме нас, сторожа и уборщиц, никого не было.

Ровно ко времени, в девять утра пришел папа Нади Перфильевой и принес с собой все, что было нужно для изготовления макета. Он распределил между нами задания, и дело пошло.

В двенадцать часов дня Марины Ивановны в школе еще не было…

Включившись в работу, мы за три часа отмахали чуть ли не половину макета. Пятеро самых умелых под руководством архитектора кроили белый картон и клеили здание школы. Кто-то сколачивал щит, другие резали стекло для ледяной глади пруда. Самохина укладывала ватный сугроб, Тася Калинкина мастерила новогоднюю елку, а я лепил фигурку конькобежца, который должен был кататься по льду.