Основная наша идея заключалась в том, чтобы выманить часть разбойников из логова, а потом неожиданно напасть на оставшихся. Для этого был пущен слух, что к шахте дядюшки Бена, что на Топи Колдуна, хранится большое количество добытого золота. Когда слух достигнет Дунов, Саймон Карфекс под покровом ночи проберется к Каунселлору и, рассказав ему, как жестоко обошлись с ним владельцы шахты (а обошлись они с ним, как вы помните, и впрямь не по-христиански, и поскольку это знали все, а прошлого все равно уже было не вернуть, мм решили обернуть это дело на общую пользу), сообщить Каунселлору о том, что он, Карфекс, решил отомстить, своим хозяевам. Карфекс пообещает рассказать Каунселлору, когда будут перевозить золото, из которого Карфекс отдаст Дунам три четверти при условии, что Дуны пошлют не менее двадцати человек, чтобы перебить конвой. Перед этим Карфекс должен был задержать Дунов в условленном месте и, пользуясь темнотой, налить им воды в оружейные стволы.

Рассчитывая на ночной штурм, мы не стали заниматься муштрой, а попросту показали, как держать мушкеты, и заставили наших бойцов привыкнуть к звуку выстрела.

Штурм был назначен в ночь с пятницы на субботу, во-первых, потому что это время приходилось на полнолуние и, во-вторых, в пятницу после полудня из Далвертона нам должны были доставить порох.

Дядюшка Бен отказался вступить в ряды отважных мушкетеров, предоставив эту честь другим. Мы не настаивали: нам достаточно было и тех складских рабочих, что он привел с собой. Это воинство, набив руку на выбивании пыльных ковров, а ныне вооруженные дубьем, дрекольем и всем, чем Бог послал, обещало показать чудеса храбрости. Дядюшкины горняки, пройдя все круги подземного ада, готовы были устроить Дунам ад на земле и ждали боя, сгорая от ненависти к врагу, как и все, кто жил на три­дцать миль вокруг проклятой долины.

Фермеры, у которых были добрые лошади, должны бы­ли дать нам знать, когда Дуны отправятся грабить мнимый караван с золотом. Когда они удалятся достаточно далеко и их не станет слышно со стороны долины, часть наших людей должна будет подойти к Воротам Дунов и всеми своими действиями заставить поверить Дунов, что именно здесь — направление нашего главного удара. На самом же деле мы ударим совсем с другого конца, пробравшись в до­лину по гранитному желобу. Для этого я подобрал крепких молодых ребят, умеющих хорошо лазать по скалам,— гор­няков, рабочих и пастухов. Мы раздобыли веревки, крючья; сам я должен был полезть первым, и я нисколько не сомне­вался, что мы успешно доберемся до вершины водопада, где я когда-то впервые встретил Лорну.

На этот раз все мы готовились к предстоящему сраже­нию с единственной мыслью — победить или умереть. Не было среди нас никого, кто бы не пострадал от Дунов. Один потерял жену, другой — дочь, у третьего свели со двора любимую корову, и редкий среди нас не мог предъ­явить Дунам счет, по меньшей мере, за один сожженный стог сена. И что удивило меня тогда (но не удивляет те­перь), так это то, что потерявшие меньше всех громче всех жаловались на свои убытки. И то ли ложь их была слишком велика, чтобы подкрепить ее разумными довода­ми, то ли была она слишком мала, чтобы беспокоить Бога, призывая его в свидетели, но они знали, что победителей не судят и после победы никто не станет ловить их на слове, доискиваясь правды, и потому вруны тоже хотели разбить Дунов — хотя бы для того, чтобы после, греясь в лучах славы, врать еще больше.