Они должны были казаться смешными, и, вероятно, так оно и было. Сборище женщин, обернутых в простыни, большинство из них толстые и не слишком подвижные, ходят и ходят кругами по вершине холма. Но от звуков их унылого клича волосы колко поднялись у меня на затылке.

Они остановились, все, как одна, двумя полукругами, разделенными дорожкой, и смотрели на солнце. Оно поднялось над горизонтом, и первые лучи, пройдя между двумя восточными камнями, упали на разделившую полукружия дорожку и дальше – на камень на противоположной стороне хенджа.

Танцующие на мгновение замерли в тени по обе стороны от полосы света. Затем миссис Грэхем что-то произнесла все на том же непонятном языке, но уже обычным голосом. Повернулась и пошла по освещенной солнцем дорожке – спина прямая, седые волосы блестят в солнечных лучах. Остальные без единого звука последовали за ней. Одна за другой они прошли сквозь отверстие в главном камне и молча скрылись.

Из своего укрытия в зарослях ольхи мы наблюдали, как женщины переоделись и, теперь уже болтая и пересмеиваясь самым обычным образом, начали спускаться с холма, по-видимому, приглашенные на чашечку кофе в дом викария.

– Господи! – Я распрямилась, чтобы избавиться от судорог в ногах и спине. – Ну и зрелище, скажу я вам!

– Восхитительное! – с восторгом воскликнул Фрэнк. – Ни за какие сокровища мира не хотел бы его пропустить!

Он змеей выскользнул из-под кустов, предоставив мне выпутываться самой, пока он на манер ищейки, носом к земле, обследовал зачем-то внутреннюю часть хенджа.

– Что ты там ищешь? – спросила я, с некоторой опаской вступая в круг.

Но день уже наступил, и камни, все еще впечатляющие, утратили значительную часть своей зловещей мрачности.

– Пометки, знаки, – ответил он, ползая по дерну на четвереньках и что-то высматривая. – Каким образом они узнают, где начинать и где останавливаться?

– Неплохой вопрос. Я ничего не вижу, – сказала я, но, опустив глаза, заметила очень интересное растение у основания одного из вертикальных столбов.

Миозотис? Нет, вряд ли; у этих голубых цветков глубоко запрятанные оранжевые серединки. Я потянулась за цветком, но тут Фрэнк, у которого слух был куда острее моего, выпрямился и схватил меня за руку. Он поспешно увлек меня прочь из внутреннего круга буквально за секунду до того, как в него вошла с противоположной стороны одна из утренних плясуний.

То была мисс Грант, маленькая плотная женщина, занятие которой – она торговала пирожными и сладостями в маленьком собственном магазинчике на Хай-стрит – вполне соответствовало пропорциям ее фигуры. Она близоруко осматривалась по сторонам, потом нашарила в кармане очки и водрузила их на нос; обошла весь круг и наконец подняла с земли большую заколку для волос, за которой вернулась в хендж. Прицепила ее к своим густым блестящим волосам, но возвращаться к повседневным делам не спешила. Уселась на валун, вполне по-приятельски оперлась спиной на одного из каменных гигантов и лениво закурила сигарету.

Фрэнк испустил вздох отчаяния.

– Ладно, – сказал он, смиряясь с неизбежным, – нам, пожалуй, лучше уйти. Судя по ее виду, она может просидеть здесь все утро. К тому же я не обнаружил вообще никаких пометок.