Гранди и в самом деле затрепетал. Речь фурии проняла его. Он вспомнил все свои прегрешения. Фурии умели произносить обвинительные речи, находя слова острые и разящие, как самые острые и разящие мечи. Айрин поняла: никакое растение их не защитит, и Ксантье тоже бессилен – голоса оскорбленных родителей сильнее любой магии.

Айрин, Ксантье и Гранди отступали, а ведьмы надвигались на них, грозя ужасными плетками. Удары будут смертельными, потому что плети, Айрин знала, пропитаны ядом. От простого прикосновения ужасных плеток тело начинает кровоточить и корчиться в страшных муках; раны гноятся и не заживают, так что несчастный сам начинает молить о смерти. Теперь Айрин припомнила рассказы о фуриях, наказывающих неблагодарных детей. Тизифона, Алекто, Мегера. Считалось дурным знаком даже упоминать их имена. Тизифона, Алекто, Мегера – вина, раскаяние, страдание. Айрин раньше и не подозревала, что ее тоже можно обвинить в бездушии и черствости. Фурии застали ее врасплох, и мучительные сомнения поднялись в душе королевы.

Айрин споткнулась о корень и упала. Тизифона нависла над ней, роняя слюну, рассеивая вокруг тяжкий звериный дух. Она подняла плетку...

Айрин охватила тоска, пересилившая даже страх смерти, – она уже никогда не встретится с матерью, чародейкой Ирис, никогда не повинится перед ней, не скажет, как та ей дорога.

Никогда – вот самое худшее, самое страшное наказание!

Ирис, дорогая мамочка, прости меня! – взмолилась Айрин, потому что плетка опускалась все ниже. Она знала, что мать не услышит ее крика...

Но плетка замерла на полпути. Какая-то тень мелькнула между Айрин и страшным орудием убийства. Зомби Зора! Она приняла удар, предназначенный Айрин! Плеть рассекла тело Зоры, но зомби даже не закричала – эти несчастные не чувствуют боли.

Тизифона глянула в истлевшее лицо Зоры и возопила: – Ты из породы бессмертных! Я бессильна наказать тебя! Яд для тебя что вода, плеть – что мягкая ладонь! Слова правды не трогают твой разум!

А Зора тем временем встала между Алекто и Ксантье, которому фурия собиралась нанести смертельный удар.

– Даже если бы ты принадлежала к смертным, – проскрежетала Алекто, – я все равно не могла бы наказать тебя – ты всегда была почтительной дочерью.

Потом Зора спасла Гранди, подставив себя под удар Мегеры.

– Несправедливо! – прохрипела Мегера. – Несправедливо! Эта несчастная страдает куда больше, чем заслуживает! Есть более виновные, страдающие куда меньше! Я не приложу руки к ее страданиям! Не приложу!

Зора отвлекла фурий, но это не могло длиться долго. Старухи сбились в кучу и направились к жертвам.

– Поочь! Поочь! – закричала Зора, бросаясь вслед за ними, – живость просто фантастическая для зомби! – Не сеееть их тгыыть.

Фурии остановились, озадаченные яростью живой покойницы, которую они не могли ни убить, ни уничтожить упреками.

Старухи сблизили головы и стали совещаться. То и дело слышались нечленораздельные вопли и лай. Потом, на что-то решившись, фурии повернулись к своим жертвам, глянули на них и разом подняли левые ладони. Пустые ладони.