– Захотят, – поглядывая на пламя горящих в степи костров, ухмыльнулся Гафур-мирза. – Куда им еще деться-то? В Хорезм? Так там эмир Едигей с Джелал-ад-Дином.

«Если те еще живы», – кивнув, подумал Егор, вспомнив Яндыза и Дану.

Эти двое друг друга стоят, так что ежели Едигей с Джелал-ад-Дином все еще живы – так это весьма ненадолго.

Жарко горели костры, перекрикивались часовые, а периодически выскакивающие из ночи всадники приносили важные вести.

Передовой разъезд Ибрагим-бека уже рядом! Стоят, считают костры… Вожников улыбнулся – пускай считают: там, где костров меньше всего – там засада.

– Думаете, пойдут в атаку сейчас?

– Нет. Побоятся. Это только птицам в небе степь кажется ровной, а там овраги, заросли, камни. Лошади поломают ноги, поранят копыта. – Гафур-мирза посмотрел в небо. – Нет, Ибрагим-бек выступит утром, как только начнет светать. И ударит он очень быстро, стремительно.

– Ничего, – покусал губы князь. – Нам есть чем его остановить.

Утром, едва забрезжил рассвет, туча всадников возникла в бескрайней степи, словно бы ниоткуда. Взявшись в галоп, они помчались на потухшие костры… там их и встретила генуэзская пехота.

Ибрагим-бек всегда воевал с русскими, и редко – с кем другим. Он прекрасно знал – у пеших против конных мало шансов! Всадники налетят молнией, обрушив град стрел, а дальше в ход пойдут арканы… Всегда было так, так будет и нынче.

– Вперед, мои храбрые воины! – Бек, загнав коня на утес, махнул рукой.

Тотчас затрубила труба, ударили боевые барабаны, и туча всадников, неуловимых, как духи степи, гортанно крича и пуская стрелы, помчалась на строй пеших ратников…

– Щиты! – быстро приказал князь с полного одобрения Онфимио.

Встали, словно выросли из земли, большие щиты-павезы, приняли на себя стрелы.

– Стройся! – послав вестников, продолжал командовать князь. – В каре. Пора уже!

– Пора, – согласно кивнув, капитан Онфимио, взявший на себя командование правым флангом, побежал к своим.

Центр оставался на князе, а левого фланга не было вовсе… то есть не было там никакой пехоты, а была конница, разящая конница Гафура-мирзы, у которого и кроме конницы еще кое-что имелось.

Не прошло и пары минут, как казавшиеся беззащитными пехотинцы построились в квадраты – каре. В середине одного такого квадрата встал и сам князь, посреди стрелков, аркебузиров, сигнальщиков.

Вот уже показались вдали воины Ибрагим-бека! И снова полетели тучи стрел.

– Щиты вверх! Барабанщики – сигналь!

Дробью грянули барабаны – тра-та-та! Взвился на высоком шесте ярко-синий вымпел.

– Арбалетчики… залп!

Снова барабаны – только уже иначе, коротко – тра-та! К синему вымпелу добавился желтый. Сигналы для всех двадцати каре.

Снова дробь.

– Щиты вверх! Арбалетчики – заряжай, лучники – залп! Аркебузирам – готовность номер один!

Всадники бека, те, кто уцелел после града арбалетных стрел – а таких еще оставалось порядочно, – выхватив арканы и сабли, с дикими воплями погнали коней на каре!

Пикинеры спокойно взяли их в пики. Каре ощетинились со всех сторон, словно исполинские ежи, и неотвратимо ползли, сближаясь друг с другом и отрезая басмачам (так Егор называл врагов) пути отхода.