– О, блин. – Никитин почесал затылок. – Ведь так сходу не сформулируешь. Наверное – выжигание глаз на пару с мозгом. Звучит дико, но зато чистая правда. Соседка, что его обнаружила, вообще чуть компанию ему не составила. Заметила, что дверь приоткрыта, удивилась этому, зашла, наткнулась вон на того красавца и мигом рядом прилегла. Хорошо еще, что бабулька крепкая, старой закалки, она полежала, полежала, очухалась и побежала нам звонить. Да сам смотри.

Он приподнял покрывало и Колю слегка передернуло – очень уж жутко смотрелись на старческом морщинистом лице два больших черных вдавленных внутрь пятна там, где раньше находились глаза.

– Впечатляет, – без каких-либо эмоций отметил Ровнин и огляделся вокруг, задержав взгляд на картинах, что были развешаны на стенах, причем сразу бросались в глаза несколько брешей в их рядах. Там явно раньше, несомненно, что-то тоже находилось, но теперь от этого остались лишь пустые квадраты с выцветшими обоями. – Что пропало уже известно? Родственников вызвали? Жена, дети?

– Жена умерла лет десять назад, а дочь с этим жмуром не особо общалась, если только по телефону. Похоже, между ними особой любви не имелось, – ответил Никитин, снова закрывая лицо мертвеца покрывалом, чему Коля очень обрадовался. – Она в той комнате сидит. Но вообще на первый взгляд все вроде на месте, деньги так точно. Покойный их в сейфе хранил, дверца и замок в порядке. Нашли ключи, открыли – там рублями миллион и валютой еще столько же, если по сегодняшнему курсу считать. А еще кое-какие побрякушки золотые в коробочках – украшения, ордена старые с камнями, прочее разное. Выходит, если что и взяли – то картины. Но тоже не факт.

– А… – Коля, не выдержав, показал на пустые места на стене.

– Я тоже сначала подумал, что «а», – отозвался сыскарь. – Но дочка объяснила, что такое запросто может случиться. Папаша ее был коллекционер, им свойственно друг с другом картинами меняться, они частенько их со стен снимают и друг другу отдают, причем полученное не на то же место вешают, а на другое. Ну композиция, подборка одного и того же художника, и так далее. Так что – не факт, не факт.

– Реестр нашел? – уточнил у него Ровнин. – Картотеку смотрел?

– Чего? – изогнул левую бровь Никитин. – Ты о чем?

– Сам же сказал – он коллекционер, – пояснил шеф Коли. – А все коллекционеры из настоящих ведут картотеку как минимум. Что куплено и у кого, что продано или сменяно. Мало того – это старой закалки человек был, он кроме карточек наверняка реестр вел, в тетради или амбарной книге. У таких, как он, это норма вещей, идущая с советских времен. Надо посмотреть, какие картины были приобретены за последнее время, и проверить, на месте они или нет.

– Верно, – одобрил его слова Никитин, после чего окликнул одного из своих коллег, стоящих в дверях: – Сеня, в кабинете жмурика покопайся, ищем картотеку, тетрадь с записями, и так далее. Ну ты слышал.

– А я пойду, с дочерью пообщаюсь, – сообщил ему Ровнин. – Ты не против?

Никитин развел руки в стороны, как бы говоря: «У меня есть выбор?». Ну или что-то подобное.