– Написал, – покивал Коля. – И в папку подшил.

– Это хорошо. – Начальник отдела поднялся с кресла. – Тогда со мной поедешь. Дело, как мне думается, ожидается не слишком сложное, но любопытное.

– Есть! – бодро рявкнул Нифонтов. – А куда едем?

– Куда? – Ровнин снял с вешалки щегольской пиджак. – В мир прекрасного, друг мой, в мир прекрасного. Ты как относишься к живописи?

– Положительно, – уклончиво ответил Коля, который, признаться, к живописи вообще никак не относился, по причине того, что последняя ему была безразлична. – Репин там, Суриков. Крамской еще.

– Да ты эстет! – усмехнулся Ровнин. – Отрадно это видеть! Культура – это важно. Культура – лицо нации. И наша задача, как представителей органов правопорядка, обеспечить как ее сохранность, так и безопасность лиц, этой культурой занимающихся. Что ты так на меня смотришь? Ничего не понял?

– Все понял, кроме одного – куда едем-то? В музее каком чего случилось?

Коля оказался отчасти прав – кое-что на самом деле случилось, правда, не в музее, а в частной квартире. Хотя, если начистоту, та квартира от вышеупомянутого музея не сильно отличалась, Коля в таких раньше ни разу не бывал. Огромная, многокомнатная, вся завешанная картинами, обставленная старой и, несомненно, дорогой мебелью, она чуть не заставила оперативника с удивлением разинуть рот.

– Живут же люди! – тихонько сказал он Ровнину и, признаться, сначала не понял, отчего тот невесело усмехнулся.

Но через минуту ясность появилась. Слово «живут» в данном случае было точно неуместным. Верным было – «жили», поскольку хозяин квартиры валялся на полу одной из комнат, прикрытый цветастым шелковым покрывалом.

– Наконец-то приехали, – без приветствий обратился к Ровнину коренастый мужчина лет сорока с рыжими густыми усами, явно приходящийся коллегой сотрудникам отдела. – Чего так долго? Час уже как мы отсюда должны были уехать. Час! У нас вон «спящая красавица» в другом адресе лежит, остывает, а мы вместо этого тут сидим, вас ждем.

Коля не удержался от ухмылки. Давно он подобных выражений не слышал, отвык даже. «Спящая красавица» – это о какой-то малолетней дурехе речь идет, которая по слабости женского нутра себе вены в ванной вскрыла. Причем результативно, потому как сказано же – остывает.

– Никитин, я тебя не держу, – равнодушно ответил ему Олег Георгиевич. – Оставил бы кого из стажеров, да и все. У вас свое следствие, у нас свое, потому личные встречи нам ни к чему.

– Ага, – нехорошо прищурился местный сыскарь. – Дверь тоже стажер опломбирует? И потом – мне повторения позапрошлогодней истории не надо. Да-да, той, в которой старинный кинжал фигурировал. Я его не брал, мои парни тоже, прокурорские не при делах, да и твои ребята все в белом. А кинжала как не бывало! И что в результате? Все молодцы, а Никитину выговор и лишение премии. И не надо на меня вот так смотреть, хорошо? Это не я тебя сюда вызвал, а мое начальство. Мне бы лучше вообще без вас, мракобесов, это дело раскручивать, пусть даже оно скверно пахнет.

– Причина смерти? – ледяным тоном, от которого Коле стало не по себе, осведомился у сыскаря Ровнин.