– Но ведь это всего в трех днях ходьбы отсюда, – сказал я, уловив, что он настроен скептически.
– Ты слишком слаб и не сможешь идти, – возразил он. – Нам надо поскорее увезти тебя отсюда.
– Неправда. И потом, я же могу ехать верхом на яке!
– Грег, заболеть в Вахане – нешуточное дело, – сказал Сарфраз. – Здесь нет лекарств, нет врачей. Если тебе станет хуже, мы не сможем тебя оперативно эвакуировать. Три года назад я оказался в таком же положении. Я долго не хотел отступать от намеченного плана, сопротивлялся до последнего и чуть не умер. Я не допущу, чтобы то же самое произошло с тобой. Тара мне этого не простит.
Но мы же можем еще успеть!
И тогда он заговорил со мной тоном, которого я за много лет своей работы в Азии еще никогда не слышал.
– Я тебя дальше не повезу, – заявил он спокойно, но безапелляционно. – Я запрещаю тебе ехать дальше. Мы возвращаемся в Кабул.
Позже, когда мы с моим другом покидали Коридор и ехали по той же дороге, по которой только что прибыли сюда, меня поразила неприятная мысль. Я много раз пытался добраться до Памира, и каждый раз на пути возникали какие-либо непреодолимые препятствия. Мне стало казаться, что Бозаи-Гумбаз – это некий призрак, недостижимая мечта, нечто сродни вершине К2, которую так и не удалось покорить. А еще мне почудилось, что мое нынешнее бегство из Вахана очень похоже на блуждание в окрестностях базового лагеря и ледника Балторо в 1993 году – я тогда сбился в пути, вынужден был ночевать под открытым небом, а затем случайно забрел в Корфе.
В определенном смысле для меня та неудача и нынешняя слились в единое целое. В обоих случаях я чувствовал острый вкус поражения. Так бывает с человеком, в одночасье потерявшим цели и ориентиры в жизни. И тогда, и сейчас, как мне казалось, я подвел людей, с которыми был связан некими обязательствами. В случае с восхождением на К2 – я не выполнил обет, данный в память о сестре Кристе. Я должен был покорить вершину в ее честь и оставить там ее янтарное ожерелье. А сейчас я не сдержал слова, данного киргизам. Мы преуспели в строительстве стольких школ, возвели двадцать одно здание от Файзабада до Сархада (практически по одному учебному заведению на каждую деревню Вахана). Но для одного маленького селения у меня не хватило ресурсов. А ведь изначально мы именно ради этого пришли в Афганистан! Надвигалась уже одиннадцатая зима с тех пор, как я дал то роковое обещание. А ведь эта клятва была для меня столь значима! Из всех «людей в конце дорог», ради которых мы трудились, киргизы казались самыми обездоленными.
Но на поверку оказалось, что между той историей с К2 и нынешней ситуацией была большая разница. Тогда, шестнадцать лет назад, я был альпинистом-неудачником, свернувшим не на ту тропу в районе Балторо. И мне пришлось положиться на милость незнакомых, абсолютно чужих мне «аборигенов». Но сейчас я не заблудился и не находился среди чужаков. Мы с Сарфразом неслись по дороге в Кабул, а я и не знал, что, несмотря на все трудности и испытания, несмотря на мое бегство, киргизы уже совсем скоро обретут то, в чем так нуждаются.