Я шагнул в дом с надеждой на то, что менее чем через семьдесят два часа наконец смогу сделать то, к чему стремился все последние годы. Но именно в этот момент судьба снова дала мне пощечину, продемонстрировав, что в этом мире мало что происходит так, как предполагаешь.

Все детство я провел в Африке, в сельской местности, и, думаю, благодаря этому вырос очень здоровым и крепким. За шестнадцать лет работы в Пакистане и Афганистане я болел всего дважды. Но когда я проснулся на следующее утро в хижине вождя Сархада, понял, что дело плохо: меня знобило, дыхание было затруднено, все кости ломило. Через час началось сильное головокружение и поднялась высокая температура.

Все эти симптомы наводили на мысль о том, что у меня малярия. Я уже болел ею дважды в детстве. Но в этой области Вахана не было малярийных комаров. Но, так или иначе, я оказался заложником недуга. Таши Бои и Сарфраз укрыли меня четырьмя или пятью одеялами, дали горячего зеленого чая, и я провалился в забытье. Я совершенно утратил чувство времени и «выныривал» из горячечного тумана лишь иногда, чтобы оглядеться и понять, что происходит вокруг. Иногда мне казалось, что на пирамиду одеял кладут еще одно, или сквозь сон я ощущал, что кто-то делает мне точечный массаж стоп и головы двумя или тремя пальцами. Периодически я слышал, как Сарфраз перешептывался с домочадцами Таши: они обсуждали мое состояние и решали, что делать дальше. Пару раз я просыпался среди ночи: вокруг меня тихо сидели старейшины деревни. Жители Сархада переживали за меня и не оставляли в одиночестве. Во время болезни я все время чувствовал их присутствие рядом: они по очереди дежурили у моей постели, держа меня за руку.

Пролетали дни и ночи. Реальность будто испарилась, и на меня волной накатились образы прошлого. Я вспоминал, как в детстве болел малярией и пропустил половину учебного года. А еще мне представлялось, будто я снова в Корфе. То, как Хаджи Али и его соплеменники позаботились обо мне в тот самый первый раз, сливалось в моем воспаленном сознании с нынешними хлопотами обитателей Сархада. Ночью за ревом генератора, стоявшего в доме Таши Бои, я различал шаги привязанных возле хижины яков и их мычание. И тут мне привиделось, что меня уже перевезли в Монтану и я нахожусь в районе Великих равнин в окружении стада бизонов. Как-то раз меня разбудила пожилая женщина и спросила, не хочу ли я опиума – он может облегчить боль.

«Нет, спасибо, – ответил я. – Я уже принял лекарство». А потом снова провалился в сон и сквозь него различал, как Сарфраз встряхивает нашу огромную банку с ибупрофеном. Она гремела, как маракасы: чики-чики-чики, чики-чики-чики.

Утром третьего дня я проснулся оттого, что все тело страшно болело. Зато мысли были ясными: они проносились в голове со скоростью холодного потока той стремительной реки, которая несла свои воды недалеко от деревни. Температура упала.

Я сел, выпил чаю, съел немного хлеба и попробовал подсчитать, сколько времени уйдет на то, чтобы добраться до Бозаи-Гумбаза.

Когда Сарфраз, сидящий в другом углу хижины, понял, о чем я размышляю, он покачал головой.