Еще за несколько недель до выступления перед высокими гостями, в том числе и адмиралом Мулленом, в Пушгуре, Вохид Хан начал переговоры со своими коллегами, представителями таджикских сил безопасности, о возможности предоставить одноразовые пропуска участникам проекта по закупке и доставке материалов для киргизской школы. Вохид – человек известный и уважаемый по обе стороны границы, но, несмотря на это, таджики поначалу не хотели идти нам навстречу. Дело в том, что именно через южные рубежи Таджикистана чаще всего проходят маршруты наркокурьеров, везущих героин, а также контрабандистов оружия и даже работорговцев, живым товаром которых нередко оказываются дети. По этим причинам пограничный контроль здесь особенно строг.

Таджикская сторона пошла на уступки, только когда ей были предоставлены абсолютные гарантии того, что все пойдет по заранее оговоренному плану: Вохид Хан пообещал лично сопровождать грузовик на всем пути его следования. Такое предложение нельзя было отклонить, не нанеся выдвинувшему его человеку личного оскорбления. Однако, чтобы выполнить эту миссию, командиру бадахшанских пограничников надо было отложить все дела и на довольно долгий срок сложить с себя свои повседневные обязанности. Но с точки зрения Хана, это дело было важнее всех других. Это был его долг – долг моджахеда.

К тому моменту мы еще не утрясли все детали (окна и двери были заказаны в Ишкашиме, но их не успевали подготовить к отъезду «КамАЗа» в Таджикистан). Но это не беспокоило Сарфраза. Он понимал, что если в Бозаи-Гумбаз невозможно добраться с одного какого-то конца, то нужно «атаковать цель» со всех четырех сторон света одновременно. Чтобы построить школу на «Крыше мира», с юга через Иршадский перевал придут плотники и каменщики из долины Чарпурсон. Цемент и дерево привезет грузовик, сделав крюк на север в Таджикистан, а потом пробравшись через границу в восточную часть Коридора. А 20 000 долларов для финансирования финального этапа строительства приедут с запада – в карманах Сарфразова жилета.

Весь этот план обсуждался по пути из долины Панджшер, где адмирал Муллен только что открыл новую школу в селении Пушгур. Мы с Сарфразом прикинули, что если мы не станем засиживаться в Кабуле и выедем в Бадахшан сразу, то прибудем в Бозаи-Гумбаз до того, как караван яков доставит собираемый Вохид Ханом груз. Это даст нам возможность исполнить все формальности и поучаствовать в джирге с Абдул Рашид Ханом и другими киргизскими старейшинами. А строительство можно начать на следующий день. И, если все пойдет как надо, рабочим удастся возвести стены и положить крышу до наступления зимы, когда снегопады заметут все дороги и отрежут эту область от внешнего мира.

Но тут возникла еще одна проблема.

– До конца недели нет ни одного рейса из Кабула в Файзабад, – сообщил Сарфраз, когда мы прибыли в столицу.

– И что же делать? – спросил я.

– Добираться на машине. Правда, дороги, ведущие на север, небезопасны, – объяснил мой друг. – Нам придется проехать Кундуз, а там идут бои с активизировавшимися талибами. Но если мы хотим быть в Бозаи-Гумбазе вовремя, у нас просто нет другого выхода.