Полагаю, можно с уверенностью сказать, что, когда я бралась за свою кулинарную эскападу, ни одна живая душа — ни я, ни читатели моего блога, ни, разумеется, Эрик — не предполагала, что дело дойдет до аспика из яиц. И это хорошо, потому что аспик из яиц способен заставить похолодеть даже самую отважную душу.
Листочки эстрагона, выложенные крест-накрест поверх белоснежных яиц, напоминали меловые кресты на дверях домов, где жили зараженные чумой. Но нас, то есть Эрика, Гвен и меня, это не смутило, и одним движением вилки мы разрушили наш аспик из яиц. Видимо, желе получилось не таким твердым, как положено, — оно скользило по тарелке и превращалось в непристойную лужицу. Оно было скользкое, как шелковое белье, только вот шелковое белье никогда не выглядит так отвратительно. Растерзанные яйца-пашот предстали перед нашими глазами в виде месива, и это было совсем не похоже на то, что обычно помещают на обложку журналов о гастрономии.
К тому же у всего этого был легкий привкус копыт.
Крис первой выразила свой протест в ответ на мой рассказ об аспиках. «Неужели нельзя было просто пропустить эти аспики?!!! Я больше не выдержу!!!» Крис у нас в Проекте зарекомендовала себя как довольно истеричная дама. Но в том, что касается аспиков, не у нее одной была такая реакция.
Изабель предложила не есть приготовленные аспики, а как-нибудь законсервировать их, как произведения искусства. Читатель под именем RainyDay2 написал: «Когда Джулия сочиняла „Искусство французской кухни“, аспики были последним писком. Все что угодно считалось „изысканным“, стоило только сделать из этого заливное (в те времена все французское считалось a-ля мод, даже пудели…). Но сейчас-то какой смысл мучиться?»
Читатель по имени Стиволино поддержал начинание, и все, кто время от времени почитывал мой блог (я в шутку стала называть их почитателями), хором затянули: не хотим больше читать об аспиках, и точка.
Признаться, и я ввязалась в Проект вовсе не для того, чтобы учиться готовить идеальные яйца в желе. Конечно же нет. По правде говоря, я уже не помню, почему вообще его начала. Вспоминая те несколько дней до начала Проекта, я помню лишь, что плакала в вагонах метро, сидела за своей перегородкой в офисе, записывалась к доктору, и еще помню, как неотвратимо приближалось что-то с ноликом на конце. Помню то чувство, словно идешь по бесконечному коридору, вдоль которого тянутся запертые двери. Потом я повернула ручку, она поддалась, и перед глазами какая-то темень, а потом — бац! — и я уже чахну над плитой в полночь на ярко освещенной кухне, взмокшая и промасленная. Я не стала другим человеком, нет; я оставалась тем же самым человеком, которого вдруг забросили в какую-то параллельную реальность, где все вращается вокруг Джулии Чайлд. Я не помню момент перехода — странно все-таки устроена память, — но в одном я не сомневалась: я вдруг очутилась в каком-то совсем другом месте. Старая вселенная сдалась под гнетом энтропии. В том старом мире я была всего лишь скоплением атомов, принявших форму посредственной секретарши, которая боролась с деградацией. Но здесь, во вселенной Джулии, законы термодинамики работали во всю мощь. Энергия здесь никогда не пропадала, она переходила из одного состояния в другое. Здесь я брала масло, сливки, мясо и яйца и превращала их во вкусную еду. Здесь мой гнев, отчаяние и ярость алхимически преобразовывались в надежду и маниакальный восторг. Здесь при помощи раздолбанного ноутбука и слов, что приходили мне в голову в семь утра, я могла дать людям то, что они хотят, а может, даже то, что им необходимо.