Но докапываясь до глубины глубин, я думала лишь о том, какая это гадость. Розовая слякоть. Не жидкая, но и не твердая, комковатая соплеобразная масса плюхалась на разделочную доску со звуком, от которого в жилах стыла кровь.
Муж с братом наблюдали за мной, словно завороженные.
— Когда-нибудь, — сглотнув слюну, произнес Эрик, — будет и на нашей улице праздник. Мы уедем из Нью-Йорка, и у нас будет свой домик в деревне, как мы всегда мечтали.
Я решила, что он заговорил об этом, чтобы меня отвлечь и заставить подумать о чем-нибудь приятном, но потом догадалась, к чему он клонит. Он еще раз сглотнул и, избавившись от тошнотворного комка в горле, завершил мысль:
— И когда это случится, мы заведем корову. Выкупим ее на бойне; спасем от верной гибели. И обращаться с ней будем очень хорошо!
— Точно, — согласился Хитклиф, — так оно и будет.
Ни к чему отрицать — я жить без мяса не могу. Но костный мозг… от одного его вида у меня возникло такое чувство, что я не имею права даже смотреть на это — нечто живое, дрожащее на моей разделочной доске. На ум приходит единственное определение — надругательство.
— Мы эту кость как будто изнасиловали. О господи, я что, произнесла это вслух?
Добыв из кости примерно полторы столовой ложки мозга, мы решили, что с нас хватит. Эрик с Хитклифом скрылись в гостиной и включили футбол, чтобы избавиться от стоявшего перед глазами омерзительного зрелища. Я бросила им вслед «расслабьтесь, слабаки» и взялась за жарку бифштексов.
Однако стоит хоть раз коснуться этой «мозговой темы», и из головы ее уже не выбросишь. Строки из книги о том «моменте, когда на поверхности бифштексов заблестит маленькая красная капля», не принесли мне избавления, зато помогли приготовить превосходный бифштекс. От вида розовой жижи на разделочной доске меня затошнило, но кроме отвращения откуда-то из глубины возникло неведомое ранее чувство. Своего рода злодейский восторг.
Когда бифштексы прожарились, я переложила их на тарелку, а в мясной сок, оставшийся на сковородке, положила костный мозг и добавила немного петрушки. В книге говорится, что мясной сок достаточно горячий, чтобы мозг дошел до нужной кондиции. Кроме того, Эрик заверил меня, что коровье бешенство через костный мозг не передается, а даже если бы и передавалось, вареный он, не вареный — все равно (что-то связанное с прионами). Но мозг выглядел чудовищно, и я на всякий случай решила подержать его на огне подольше. Потом на каждый бифштекс выложила ложечку мозгового соуса, а рядом картофельное пюре и помидоры гриль-о-фур (то есть помидоры, сбрызнутые оливковым маслом и запеченные в духовке в течение пары минут). Ужин был готов.