Мы забронировали столик в итальянском ресторане в центре. Я повыталкивала всех из квартиры и перед рестораном затащила их в бар. Весь вечер я пыталась создать атмосферу веселой оргии, напоив и накормив всех до отвала. В этом я настолько преуспела, что, усаживаясь в такси в конце вечера, я сама с трудом держалась на ногах. Но оказалось, зря старалась.
К полуночи мы все улеглись спать в нашем так называемом лофте, и началась самая длинная в моей жизни ночь. Все машины, проезжавшие под нашими окнами, похоже, потеряли глушители, а когда очередная электричка на восьмидесяти милях в час резко заворачивала за угол, раздавался леденящий душу скрежет. С учащенным сердцебиением и стиснутыми зубами я выслушивала вздохи и раздраженное ворочанье с надувного матраса. В конце концов я уснула — знаю это точно, потому что в пять утра, вздрогнув, я вскочила и увидела маму в ночнушке. Она стояла у окна и что-то яростно шипела, грозя кулаком подъемному крану, который тащился мимо наших окон и громко бибикал, полагая, что несметные толпы прохожих в пять часов утра стремятся броситься под его колеса.
Проблемы начались с утра, когда выяснилось, что грузовая компания (что неудивительно) потеряла наш заказ. «Это же Нью-Йорк, чего вы ждали?» прокомментировал мой братец Хитклиф. (Его имя Джордан, а вовсе не Хитклиф. Техасцы шотландско-ирландского происхождения не называют своих рыжеволосых сыновей Хитклифами. Это я его так зову: мне это кажется забавным, потому что он, против обыкновения, начинает злиться, да и вообще имя Хитклиф соответствует его невозмутимой натуре.)
Хитклиф — такой парень, которого любой возьмет секундантом на дуэль, напарником в пожарную команду, кандидатом в вице-президенты в предвыборную гонку или партнером в реалити-шоу, где нужно говорить на иностранных языках, прыгать с высоких скал и есть жуков. Невозможно представить, что он кричит на обслуживающий персонал в телефонную трубку или устраивает истерики на платформе метро — то, что регулярно проделываю я. Из-за этого, а также потому, что Эрик мучался с похмелья по моей вине, я взяла с собой в транспортную компанию Хитклифа. И проблема решилась очень просто.
С Хитклифом все прошло как по маслу. Осталось решить, что делать с Салли.
Все лето моя подруга Салли жила со своим новым дружком из Британии, который писал диссертацию и пытался устроиться на работу в ООН. Но недавно при подозрительных обстоятельствах он вернулся домой, «через океан» (меня всегда раздражала эта его фразочка), и Салли пришлось переехать в старую квартиру, где она жила раньше. За последние несколько лет она неоднократно то въезжала туда, то снова оттуда выезжала. Раньше Салли училась в еврейской религиозной школе, а студенты таких школ в Нью-Йорке, даже после того, как бросили учебу, все равно имеют доступ к замечательным квартирам довоенной постройки в Верхнем Вест-Сайде. Потому что ученики разъезжаются кто в кибуц[15], кто в колледж, а тем, кто остается, приходится подыскивать себе соседей. Единственным недостатком было то, что жильцы бесконечно менялись, а это создавало в квартире не очень-то домашнюю обстановку, да и с мебелью возникали проблемы. Поэтому Салли собиралась прислать к нам в Бэй-Ридж грузчиков после обеда и забрать наш громоздкий диван. Я звонила ей на мобильник снова и снова, но трубку она не брала. И только потом, уже выходя из квартиры, мы услышали по радио сообщение об убийстве пяти человек в пригороде Мэриленда — а именно там живут ее родители.