Маховик репрессий сбавил обороты только после изгнания из НКВД «опьяненного» властью Ежова и основательной чистки органов госбезопасности, которую в 1939-1940 годах провел прагматик Лаврентий Берия. Тогда из тюрем и лагерей было освобождено немало командиров РККА. Действовал нарком НКВД, разумеется, не по своей инициативе. Вождю стало ясно, что Ежов сотоварищи явно перестарались в искоренении «фронды».
Не лучшим образом показали себя в 1937-м и многие красные герои Гражданской войны. В апреле-мае 1937 года НКВД ежедневно представлял Ворошилову и Гамарнику на санкцию списки подлежащих аресту командиров и политработников. И они безропотно визировали сотни таких представлений, несомненно, понимая, на что обрекают людей. Бывали, правда, случаи, когда нарком кого-то вычеркивал из списков, но это были скорее «исключения из правил» (так, в 1934 году Ворошилов добился освобождения из тюрьмы начальника штаба Северо-Кавказского военного округа А. И. Верховского, бывшего военного министра Временного правительства).
Если быть объективными, то надо признать, что человеческих трагедий было бы, видимо, значительно меньше, если бы в те годы не было распространено такое отравительное явление, как доносы. Об этом как-то не принято сегодня говорить, но это было. В архивах НКВД хранится значительное число омерзительных писем «сознательных граждан», доносивших на своих коллег по работе, соседей по дому. Кем-то двигали карьеристские устремления, кем-то зависть и подлость. Это — не черта нашего прежнего, советского образа (доносчиков хватало на Руси и при Иване Грозном, и при царе Петре Алексеевиче), а та страшная теневая сторона человеческой природы, которую не может обуздать пока ни одна религия, ни одна идеология.
Так что, как это ни грустно, многие арестованные командиры и политработники стали жертвами доносов своих же сослуживцев и подчиненных, стремящихся на этом сделать себе карьеру. В армии и на флоте воцарилась после «дела Тухачевского» атмосфера страха и неуверенности, командиры боялись проявлять инициативу, что пагубно сказалось в июне 1941-го. Начальник Главного управления политической пропаганды РККА Лев Мехлис рассказывал на XVIII съезде партии (1939 год) трагикомический случай: «Уполномоченный особого отдела одного полка заявил комиссару, что он хочет забрать начальника клуба политрука Рыбникова. Комиссар Гагиинский шепнул об этом партийной организации, и Рыбников был исключен низовой парторганизацией из партии. Вскоре выяснилось, что Рыбников неплохой большевик и что особисты хотели взять его... к себе на работу. Ошибка была исправлена...» Смешно, но страшно. Сколько таких Гашинских коверкали судьбы честных людей. И сколько таких ошибок исправлено не было...
К сожалению, нынешнее поколение вряд ли узнает всю правду о событиях 1937 года. Многие интересные документы остаются недоступными исследователям, в частности, информация о Тухачевском, переданная в Москву дочерью бывшего военного и морского министра Временного правительства А. И. Гучкова, материалы по генералу Скоблину (проливающие свет на контакты расстрелянного маршала с белой эмиграцией).