– Выкинь эту дрянь в помойку! – рявкнул Димитри, и Малон зажал уши ладошками.

Аманда воспротивилась – наверное, впервые в жизни:

– Нет, Димитри. Нет! Не проси меня, пожалуйста…

Она боялась, что он сейчас отнимет у нее коробку, схватит веник – впервые в жизни – и сам все выметет, но он лишь буркнул:

– Ты чокнутая! Еще более чокнутая, чем этот мальчишка! – И вышел, шваркнув дверью.

Дорожка от участка к пруду шла под уклон, так что Малону даже не нужно было крутить педали велосипеда. Он усадил Гути в пристегнутую к рулю корзинку и катил по гладкому черному асфальту, как по треку «Формулы-1».

Здесь было безопасно. На машинах по улице ездили только жители домов, стоявших вокруг сквера Мориса Равеля. Архитекторы, планировавшие застройку Верхнего Манеглиза, были экспертами по сооружению лабиринтов. Когда Димитри и Аманда купили дом, им объяснили, что в их мини-поселении действует общественный контроль: никто не может попасть туда незамеченным, каждый житель наблюдает за домом соседа. У всех был свой кусок улицы и своя стоянка, но благодаря гениальному замыслу архитекторов создавалось ощущение уединенности. Копаешься в садике, возделываешь огород – и чувствуешь себя отрезанным от мира, города и даже деревни, хотя тебя окружают однотипные дома, торговые центры, деловые районы и транспортные развязки.

Головастые градостроители, ничего не скажешь!

В центре этого стратегически обустроенного макета дети могли играть, не подвергаясь никакому риску. Здесь даже пруд имел нарочито заброшенный таинственный вид: «лабиринтологи» четко спланировали комплекс, подчеркнув его достоинства импровизированными деталями.

Аманда ухватила Малона за воротник, чтобы не слишком разгонялся, и мальчик звонко засмеялся – впервые за день. В такие мгновения она всегда повторяла про себя слова песни Рено[35], а потом слушала ее по нескольку раз, чтобы навсегда сохранить в памяти мгновения счастья. «Даже самые идиотские песни на то и нужны, – говорила она себе, – чтобы помнить глупейшие эмоции…»

Голос Рено под фортепианный аккомпанемент:

Примитивные истины…

Уток на пруду не было – они улетели несколько недель назад, когда в сентябре случились первые утренние заморозки. Аманда знала, что птиц они не увидят, но притворилась огорченной, а Малону было все равно. Он взял Гути и потопал в камыши искать утиные гнезда. Прошлой весной ему удалось увидеть вылупившихся утят, но потом их сожрали кошки.

Аманда таяла от умиления.

Этот деревенский уголок в пятидесяти метрах от их дома был для Малона краем земли, безбрежным океаном, бесконечной вселенной: он будет расти, а она – сжиматься. Пройдет несколько лет, и огромный мир станет невзрачной планеткой, которую можно обойти в три шага. Лабиринтом вроде того, куда Минос посылал на верную смерть молодых афинян. Хитрой ловушкой из туй и бирючины, полной тупиков.

«Эти умники архитекторы пытались построить для нас лабиринт, но только все запутали», – подумала Аманда.