Бог. Ладно, пусть будет как в демократическом суде. Я буду представлять добро, вы — зло, а Человек будет судьей и вынесет приговор.
Дьявол. А почему, собственно говоря, вы выбрали именно этого индивида?
Бог. Он — ровесник Октября. Судя свою жизнь, он судит революцию и все то, что было после нее.
Дьявол. Скажите, когда вы узнали об Октябрьской революции?
Человек. Почувствовал еще в пеленках. Я же сказал уже, что весь год непрерывно плакал. В избе висел портрет Ленина. Но он висел рядом с иконами. Иконы мне нравились больше — красочные, сверкающие, лампады с огоньком. А узнал я об Октябре толком в школе. Мое обучение началось с лозунгов, с марксистских истин, с призывов и обещаний вождей.
Дьявол. Ничего не скажешь, удачный выбор. А что вы помните о прошлой, дореволюционной жизни?
Человек. Все.
Детство
Человек. Все мое детство прошло в условиях, когда доживалось все лучшее из прошлого и наживалось все худшее из будущего.
Дьявол. Вот и попробуй обойтись без диалектики! Детство вроде бы для всех есть детство. А тут!..
Бог. Обратимся к детству. Что бы там ни было, это — чудная пора. Человек уже ощущает себя цельной личностью, сохраняя беззаботность, чистую совесть…
Человек. Ха-ха-ха! Да вы были когда-нибудь сами ребенком?! О какой беззаботности вы толкуете? О какой чистой совести?.. Мы чуть становились на ноги, как должны были нянчиться с младшими и помогать в работе старшим. Между прочим, это — еще от старого строя осталось.
Бог. Не морочьте мне голову! Признайтесь честно! За грибами ходили? Ходили. Ягоды собирали? Собирали. В лапту играли? Играли. Морковку ели? Ели. В сене кувыркались? Кувыркались. В речке полоскались? Полоскались. Зайца видели? Видели. Так что же вам еще нужно?! Это разве не счастье?!
Человек. Счастье, конечно. Но много ли его было?! Мы пололи и поливали овощи, таскали воду, пилили и носили дрова, пасли овец и коров, убирали сено… Ягоды, между прочим, мы почти не ели — их сушили на зиму. И все время хотелось есть. А грязь! Посмотрели бы вы на наши руки и ноги! И бесконечный понос: мы ели всякую травку, что казалась съедобной. А гигиена! Бог мой, я чистые простыни и отдельный матрас познал только в армии.
Дьявол. Вшивое детство, ничего не скажешь. И небось Богу молиться заставляли, в церковь таскали?
Человек. Не очень. Молитвы — только «Отче наш», в церковь — раз в год. В церкви было занятно — нарядно, просвирку давали.
Бог. Вы помните, как начали рушить церковь?
Человек. Помню. Мы бегали смотреть. Занятно было.
Бог. А народ?
Человек. Кто плакал, кто смеялся.
Бог. Как же так?! Почему не восстали за веру?!
Человек. Не смешите меня. Кому Бог был нужен, он с ним остался. А вообще он был нам ни к чему. Без него легче стало.
Дьявол. Есть все же какой-то плюс в вашем детстве! От Бога избавились.
Человек. Это не плюс и не минус. Это — ничто. Между прочим, Бога мы забыли быстро, но Черта помнили долго. Нас покупали не столько тем, что Боженька вознаградит, сколько тем, что Черт накажет.
Дьявол. И между прочим, с ведома Бога!
Бог. Довольно паясничать! Мы не на богословской дискуссии собрались. Короче говоря, были в детстве у вас светлые пятна? Стоит ради них повторить жизнь?