— Я велю старику явить кабалу безотменно в Новагороде и к нам... ты не перечь. Тут, наклонив к себе голову Субботы, советчик и в ухо ему шепнул: — Там мы старого чёрта скрутим, а тебя высвободим... как есть. А ты по те места не упрямься. А ватажнику накажу я в город идти и стать у нас в приказе в неделю, на крайний срок... А теперя ты, дружок, попомни просьбу нашу и уважь...

Движением пальцев он докончил смысл услуги, ожидаемой от Субботы за благодарность, и махнул ему рукою, чтобы вышел, когда из двери просунулась в избу голова старого ватажника.

Старик внёс на широкой доске, покрытой полотенцами, обильную закуску, где фляги с настойками занимали не последнее место между блюдцами с рыбкой, грибками, блинцами, икоркой и хворостом.

   — Ужо, милость твоя, как подкрепишься, мы те удальство Субботино покажем. А Михайлы Иванычи и Марьи Ивановны сослужат служебку на отличку: я им пенничку волью в питьецо.

   — А насчёт малого не сумневайся, старина. Я его в чувствие привёл и всё... как есть, наказал из послушанья твоего не выходить. А кабалу ты непременно яви нам в городе, в приказе, неделю с днём преминувши, не больше. Там мы тебе его прикрепим надёжно... А как нам привезёшь — смотри, чтобы чего самому на ся не всклепать, коли упрётся, что рука не приложена да что он... сын боярский!

Умиротворив по наружности обе стороны, находчивый дьяк получил желаемое удовольствие — и, схватившись за бока, не переставал заливаться самым заразительным смехом во всё время представления. Удаль двуногого соперника косматых обитателей леса вырывала не раз крики одобренья дьяка, но раз принятое решение осталось во всей своей силе. С приездом в Новагород опытного кривителя весов правосудия сделаны надлежащие приготовления и приняты надёжные меры, чтобы ни старик ватажник, ни плясун Суббота не избежали расставленных для них дьячьими руками силков.

В отчине Святой Софии перед тем только получен был указ о наборе на царскую службу к дальним тамбовским засекам не меньше сотен двух детей боярских, бывавших в нарядах и смышлёных, чтобы проведывать ожидаемого наезда крымцев.

   — Государь, княже милостивый, — докладывая наместнику государеву исполнение по этому наказу, поспешил ввернуть словцо находчивый делец, — теперя-ко ждём мы явки воровской кабалы на одного сынишку боярского... Повели, как явится, приудержать того самого парня у нас в колодничьей... верь Господу, угар такой и проходимец, что лучшего на низовую службу, почитай, и в Москве не найти... А человек, вестимо, заворовался, коли спроворил на себя, на дворянску кровь, кабалу настрочить за одиннадцать рублёв московских... мужику.

   — Это беззаконье!.. Как Господь грехи только терпит?! — крестя рот, проговорил простоватый наместник. — За одно за это самое художество достоин бити батоги и послать не в очередь в дикие поля... пусть исправится непутный...

   — Я тоже бы думал, что поучить не мешало... да не смел милости твоей докладывать: как показаться мог мой совет холопий.

   — Чего показаться тут?.. Вестимо, батоги и батоги... Штобы честь не порочил родительскую и холопство выбил из башки непутной.