В соседней квартире синхронно копировали все ее действия еще восемь человек – юных, красивых, без искры души. Девятая, смуглая девчушка – настоящая, живая – сидела на табурете в голографической сфере и быстро-быстро перелистывала страницы новостных сайтов. Через девятнадцать минут голографу предстояло отключиться, а девушке – «раскрыть» свое сознание окружавшим ее химерам и поделиться собранной информацией…

Ника выбралась из машины первой, почувствовав запах свежескошенной травы. Синее-синее небо лишь у горизонта занавешивали кучевые облака. Плоскую местность прорезали асфальтированные дороги, слева тянулись двухэтажные домики поселка, огороды, дачи. Но ей туда не нужно. А нужно в парк за зелеными металлическими прутьями забора.

За единственной ухоженной клумбой начиналось настоящее садоводческое безобразие. Молоденькие кипарисы, акация и даже облепиха были высажены вразнобой, не создавая никакой композиции, цветы взошли кое-где и кое-как, будто садовод собрал остатки семян, перемешал их в руке и сыпанул в бедную песчаную почву. Что выросло, то выросло.

На запястье завибрировал браслет. Ника нервно потянулась к гарнитуре в ухе, но сообщение раскрылось в воздухе текстовой голограммой. От Роберта. «Есть подозрение, что все центры клонирования, кроме твоего, – большие клоповники. Не лови мух. Мои люди наготове». Как понимать подобное заявление? На неумелую лесть не тянет. Ника задумчиво потерла переносицу и поспешила к зданию.

Светло-коричневый одноэтажный дом уныло вытянулся в глубине парка. Большие широкие окна, закрытые жалюзи, чередовались с крошечными окошками-бойницами под потолком. Слева от двери красовалась потемневшая табличка, которая указывала, что это не сарай, а какое-то казенное учреждение.

Маскировка работала великолепно. А может, не только она, но и инфразвуковые датчики движения. Сунется сюда незваный гость с наступлением темноты и испытает приступ невыносимого страха.

Вот и Нику вдруг остановил тяжелый, острый, как свет мощного прожектора в темноте, взгляд. Он прошил ее тело ледяными иглами, на мгновение сковал все мысли и исчез, оставив после себя пустоту и печаль. «Сигнальная система сработала», – решила Ильина. Но тут же вспомнила московскую больницу, встрепенулась.

– Похоже на казармы военной базы, – нагнал ее Левашов. – Я в подобной служил. И аэродром как раз был рядом.

– Ты служил? – удивилась Ника. Учитывая особенности его появления, попасть в армию он никак не мог. Клоны не служат.

На окне слева дрогнули горизонтальные полоски жалюзи, но ощущение пустоты не вернулось. Опознали своих?

– Не здесь, – уточнил бывший фокусник. – Три года отдавал долг родине. Окончил летные курсы. Кроме полетов ничего интересного не было. Иссушенная степь, военные базы, казармы, никакой цивилизации на пару дней пути. Только три-четыре стойбища пастухов да стада буйволов и овец.

Они подошли к двери: металлической, давно покрашенной, с грубым узором из ромбов и треугольников. За этой дверью долгие годы с переменным успехом клонировали отдельные органы, искали способ победить некоторые генетические болезни, занимались иными делами, о которых Ильина могла только фантазировать.