Я с уважением посмотрел на Матвея. Но тут вмешался Антон.

– Специально для таких таких как ты, Матвей, великий русский поэт Жуковский предлагал царю проект по замене смертной казни неким специальным религиозным таинством.

– Неужели Жуковский был против смертной казни?

Я был искренне удивлен такими прогрессивными взглядами в то время. Хотя с другой стороны, друг Пушкина…

– Он был за смертную казнь. Он предлагал вешать осужденных в закрытом помещении вроде церкви, под торжественное пение псалмов. Его главный довод был такой: отгороженное место и мощь звуков хора заглушат все непотребные звуки и не позволят осужденным куражиться при зрителях, щеголять своей развязанностью или отвагой перед лицом смерти.

– Э, Антон! С таким настроением ты слоника не продашь.[118]

Но расшевелить меланхоличного Антона было не просто.

– У меня сегодня как у женщины: настроение определяется одеждой.

– А чем тебе не нравится наша одежда? По-моему очень экзотично.

– Капюшонами. Мне кажется, что они здесь специально для того, чтобы в решающий момент их надели нам на голову. Точно в таких же балахонах казнили декабристов.

Я критически оглядел нас. Если вспоминать фильм «Звезда пленительного счастья», то Антон был прав. И что теперь делать? Раздеваться?

– Сейчас мы все устроим.

От превкушения драки Мотя прямо светился.

– Если тебе не нравятся капюшоны – пожалуйста. Наша фирма уже десятки лет избавляет людей от надоевших им капюшонов.

С этими словами Матвей начал с треском отдирать наши капюшоны от хитонов. Через полминуты мы оказались с ободранными воротниками, но не успели понять, до какой степени наш наряд стал позитивнее, потому что включился динамик и женский голос, немного усталый, предложил нам встать и поклониться.

– Матвей, а ты ведь как воду смотрел. Джессер Джессеру – женщина! Вопрос, конечно, симпатичная ли она… Вставать то будем?

– Ну разве что как истинные джентльмены перед дамой.

Мы с Матвеем поднялись. Матвей даже поклонился в сторону кафедры. Антон сидел не шевелясь.

– Я жду.

Я как раз раздумывал о том, почему этот голос кажется мне таким знакомым, как вдруг Матвей произнес насмешливо и зло:

– Дорогая! А что это ты там за стенкой спряталась? Выходи поговорим. Здесь все свои.

Антон посмотрел на Мотю взглядом, которым простые волшебники смотрели на шипящего, говорящего по-змеиному Гарри Потера. И, честное слово, взгляд этот был – каким-то отчужденным. Я стал вспоминать, когда это Антон смотрел на Мотю таким взглядом, но тут открылась дверь перед кафедрой, и я вздрогнул. На кафедру поднималась Дина. Она была одета как обычно: в синих джинсах и черном свитере. Только на шее у нее висела тяжелая золотая цепь с большим овальным медальоном.

– Так это все-таки ты, – сказал просто и сухо Антон.

– Это я. Вам повезло. Никто не причинит вам боль. Вы просто еще раз уснете. Это, впрочем, не касается Иосифа.

Я взял себя в руки, сделал вид, что все происходящее, действительно, меня не касается, сел на скамью, одел наушники и поставил Bang Bang. Учитывая, что с нами собирался поговорить Джессер Джессеру, мое поведение скорее всего показалось окружающим неадекватным.