Интересно, кому он все это объясняет? Мне или Лильрину? Я не могу разобраться, смотрит вроде на меня, но… но.

— Поэтому никаких тренировок, иначе каждая будет заканчиваться как сегодня, — жестко закончил золотоволосый, и я от неожиданности подняла на него глаза. Галантный кавалер на секунду исчез, и в красивых, все еще непривычно больших глазах мелькнула сталь.

— И что мне делать? — Вот я-то почему спрашиваю? Почему продолжаю заботиться об идиоте и упрямце? Я же понимаю, что эта его принадлежность к воинской касте — всего лишь гордыня. Доказательство, что он не… не зависимое существо. Что он сильный и… ну да. Для такого, как Лильрин, оказаться в положении человека, не контролирующего свою судьбу, — хуже смерти.

Я бы даже посочувствовала. Если бы не жила так сама еще недавно. Если бы не знала, что даже в этом положении можно не биться головой о стену, а искать более умные пути. Если бы не научилась приспосабливаться к любым условиям и оборачивать их в свою пользу.

Слабость иногда учит нас лучше, чем сила и успех. А значит… я пока не буду мешать Лильрину постигать его уроки.

— Вы можете приказать ему не приближаться к тренировочной площадке, а можете каждый день лечить его тело. — Сириан улыбнулся мне, но как-то грустно.

— Все, теперь пусть отлежится, и к вечеру будет полностью здоров, — прервала нас Маирис, которая все это время, как выяснилось, внимательно наблюдала за моей работой. — Прикажи ему перейти вон туда. — Она ткнула подбородком на циновки у стены, на небольшом возвышении. Там у нас обычно после сеансов целительства отлеживались пациенты. Под полом в том месте проходили трубы от общих печей, и поэтому лежанки всегда были приятно теплыми. — Я проконтролирую, и, как только уровень его Цы восстановится, пусть идет и работает. А ты, детка, тоже займись своими прямыми обязанностями, тем более что после тренировки на шадаге мне не страшно доверить тебе своего племянника.

— Только надо будет принести ему поесть, — напомнила я скорее самой себе, глядя, как Лильрин с некоторым еще трудом встает и поправляет одежду. Да, я ответственный человек и помню, что слуг надо не только заставлять работать, но еще и вовремя кормить. И вообще.

 — Иди и ложись куда сказано.

Это я добавила, обращаясь уже непосредственно к Лильрину, потому что он застыл на месте как истукан и очень заметно было, что он на том же упрямстве пойдет мести двор прямо сейчас, сводя к цаплиной скорлупе все мои старания. А так — прямого приказа ослушаться он не мог, поэтому сжал зубы, выдал дежурное «да, госпожа» и отправился на лежанку.

— Сейчас сменю циновку. — Маирис проворно метнулась в угол и действительно постелила на пол свежее плетеное полотно. В целом это была обычная процедура — после каждого пациента подстилку меняют, но сейчас оно выглядело так, словно целительница не могла позволить, чтобы ее племянник даже прикасался к тому месту, где лежал «нечистый шадаг».

Сириан улыбнулся и стал снимать камзол. Я вздохнула. Почему у меня впечатление, что я попала не в верхний мир, а в детский стишок про двух упрямых рогатых дураков?