Подхожу к ней, и сейчас она не отшатывается. Видит, что я очнулась от морока, и протягивает мне руку. Я помогаю ей перекинуть ногу через край ванны и встать.

Мэгги держит меня за руку, пока мы медленно идем в спальню.

— Ужин будет через полчаса, — тихо говорю я и наклоняюсь, чтобы пристегнуть длинную цепь к скобе на щиколотке. — Принесу тебе обезболивающее.

Меня бьет дрожь, но не от холода, а от пережитого. Кружится голова, выступает пот. Не понимаю, то ли дает о себе знать ушиб головы, то ли ужас от обрушившейся на меня бешеной ярости Нины.

К горлу подступают одновременно слезы, крик и рвота. Нельзя давать себе волю в ее присутствии, поэтому я сжимаю кулаки и впиваюсь ногтями в ладони с таким остервенением, что кожа вот-вот лопнет. Я должна быть сильной. Должна это пережить.

Не протестую, когда Нина прикрепляет длинную цепь к моей лодыжке новым замком, и не поворачиваюсь, чтобы проводить ее взглядом. Не хочу смотреть ей в глаза — не знаю, что могу в них увидеть. Сковывает страх при одной мысли о том, что через несколько минут придется идти к ужину. Как я могу сидеть с ней за одним столом и говорить о ничего не значащих мелочах?

Дважды в жизни, до сегодняшнего случая, я видела у Нины такие припадки, когда она полностью теряла контроль над собой и погружалась во тьму. Я молила Бога, чтобы они никогда больше не повторялись. Первый эпизод стал для меня такой же неожиданностью, как и для Алистера. Все произошло очень быстро, ни один из нас не смог ничего предпринять. Однако винить в этом Нину было нельзя. Вот почему я решила, что не позволю произошедшему разрушить ее жизнь.

Когда исступленная ярость поднялась в ней во второй раз, меня рядом не было, о чем я буду сожалеть до конца своих дней. Но я ликвидировала последствия. Долг матери — защищать своего ребенка ото всех, даже от самого себя.

Сегодня ночью тьма, таящаяся в Нине, снова дала о себе знать. И это я ее вызвала. Я виновата. Не она. Нельзя было бить ее по лицу. Я запаниковала и сначала вступила с ней в открытое противостояние, а потом бежала, чем и спровоцировала ее.

Закрываю дверь и возвращаюсь на кровать. Лежать на спине не могу из-за мучительной боли в затылке. Поворачиваюсь на бок и сжимаюсь в дрожащий комок. Стараюсь дышать глубже, чтобы успокоиться, обхватываю себя поплотнее руками, чтобы унять дрожь.

Ничего не помогает. «Главное — пережить ужин, — говорю я себе. — Просто сойди вниз, и все вернется на круги своя».

Хотелось бы мне верить, что так оно и будет…

Я оставляю Мэгги в спальне и иду вниз, пытаясь убедить себя, что не произошло ничего особенного — мы уже много раз переживали подобное.

Но сама себе не верю. Мою реакцию никак нельзя назвать нормальной.

На мгновение я полностью потеряла контроль над собой и даже не заметила, как это произошло. Меня охватил не гнев и не слепая ярость, а что-то гораздо более жуткое и темное. Мне страшно. Мэгги разбудила во мне демона, с которым я больше никогда не хочу сталкиваться.

Запираю за собой дверь и, держась за перила, спускаюсь на первый этаж. Тело словно ватное. Что это? Что там со мной произошло?