Ко мне подбежал молодой человек, обвешанный двумя автоматами. Калаш с оптикой и ещё что-то незнакомое и небольшое. Обоймы были по-модному перемотаны изолентой, обязательно синей. На шевроне Советское Красное Знамя, октябрятская звёздочка и два скрещенных косяка на каске:

— Блохастый, тебя к командиру. Он тебя во второй штабной палатке, около поваленного дерева ждёт, — и убежал.

Твою мать! Чувачелло! Брателло! Ты куда пошел? Нельзя сказать собаке: «Эй, Блохастый, тебя командир во второй штабной палатке ждёт» — я собака. Но он уже убежал. Мои мысли не подействовали. Странные они свободовцы. Когда мы вливались, стронги чётко сказали, что я обучен и такой умной собаки отродясь никто не видел. Сказали что я великолепный сенс, определяющий сколько где муров и внешников, а где просто разбитные чуваки на бронетехнике, но никто не сказал, что ко мне можно обращаться сложными фразами. А где команды? А где цоканье языком? Но я, как обычно, уже сполз со своего места и потопал к командиру.

Если кто-то думает, что это всё, то это не всё. Когда проводили брифинг я обязательно на брифингах присутствовал. Да, меня обязательно звали, потому что мне говорили с какой командой я пойду. А ещё, раздавая задание тыкали пальцем в карту и говорили за какой сектор я ответственный. Вот так и говорили, водя пальцем по карте. Раз с той стороны у чуваков с крышей явный перекур, то хоть я, как-то буду показывать, что здесь есть собаки. После того как в карту ткнули пальцем и сказали: «Блохастый, вот от сюда до сюда ты контролируешь, здесь наши сенсы. Если что, отходишь сюда», я подходил к карте и внимательно принюхивался где водили пальцем. Считалось, что для собаки этого достаточно. Возможно они и вправду верили, что этому можно научить собаку дрессировкой, или не знаю что у них там в голове. Как собаке на карте что-то можно объяснить? Мне каждый раз хотелось хвататься за голову. Представляю, как бы над всем этим делом ржала Кошатина. Она наверняка где-то поблизости крутится, но эту тихушницу разве увидишь, если она это сама не захочет.

Всё было похоже очень плохо. Раздачу партийных поручений начали с меня.

— Блохастый, нам надо срочно выдвигаться, наши разведчики доложили, что нас решили уничтожить одним ударом. Пойдёшь со второй колонной, — вещал командующий.

Всё рассказывать смысла нет, всё было очень плохо, даже хуже, чем я ожидал. Времени совсем не осталось. На наше подразделение двигалась вся мощь внешников и муров. В нашем объединении отрядов было собранно треть всей бронетехники свободовцев. По количеству брошенных на нас танков наши враги превосходили нас в трое, по людям вчетверо. Внешники решили одним ударом закрыть проблему противостояния и на острие атаки попадал мой стаб.

Круглые сутки порталы внешников выплёвывали новенькую броню. Все уроды стикса стекались в предвкушении больших заработков и защиты, спешно вооружались и проходили подобие боевой подготовки. Радовало и одновременно огорчало, что вся бронетехника была не современная. Мой родной стаб был одним боком пристыкован к очень агрессивной черноте, и современная электроника выходила из строя, какая-бы она защищённая не была. Домики были в полтора этажа, с низкими потолками, потому что на уровне пяти-шести метров выходила из строя даже обычная электрика. Если сделать дом на метр повыше, то лампочки и выключатели в пол вкручивать придётся.