И решительно надвинув фуражку по самые брови, он направился вниз.

Бурмакин ожидал у входа в буфет.

— Ты что это такой надутый? — рассмеялся он.

Маркевич не ответил, махнул рукой:

— Пошли!

Покинув клуб, они зашагали по Поморской. А когда пересекли Петроградский проспект и направились дальше, к Новгородскому, время от времени перебрасываясь скупыми фразами о чем попало, Алексею вдруг показалось, будто вон там, впереди, тесно прижавшись друг к другу, идут двое, — да не Муся ли? Он невольно ускорил шаги: догнать! Но парочка свернула в какие-то ворота и скрылась за углом двухэтажного деревянного дома в глубине чужого двора.

…Петр Павлович оказался прав: у Глотовых не ложились. Степанида Даниловна хлопотала на кухне, убирая после ужина посуду, ей помогала внучка, Анюта, страсть как вытянувшаяся за последние год-полтора. Обе шумно обрадовались неожиданным гостям и, отправив Бурмакина в кабинет к Василию Васильевичу, Алексея, как своего, усадили тут же за стол.

— Экой ты вымахал, Алешенька, — заговорила Степанида Даниловна, жилистой, в крупных морщинах рукой погладив Маркевича по голове. — И в плечах шире, и лицом строг. Ну, капитан! Только волос вот перестал виться. Думаешь много, заботишься, а? Сразу видно…

Старушка разглядывала его с такой внимательной ласковостью в своих обычно серьезных глазах, что Алексей покраснел. Он притянул ее к себе, поцеловал в одну и в другую ладони и чуточку виновато ответил:

— Стареем, мать. Все понемногу стареем. Вот только на вас время не действует. Небось, и сейчас все хозяйство на этих руках лежит?

— Уж и хозяйство! — рассмеялась Степанида Даниловна. — Всего заботы, что Васль с Нинушкой да мы с Анюткой. Вот она у нас какая красавица, внучка моя. Ничего и делать мне не дает, все сама да сама. Жениха ждем, Алешенька: прилетит ясный сокол, и — прости-прощай, лебедушка!

— Ах, бабушка, будет вам! — вспыхнула Анюта. — Сколько раз я просила…

— Ну-ну, не буду, не буду, — старушка обняла девочку за худенькие плечи. — Гляди, капитан, а ведь переросла меня, а? Невеста, как есть невеста!

Аня выскользнула из-под ее руки, бросилась к двери, исчезла. А Степанида Даниловна, все еще улыбаясь, села рядом с Маркевичем.

— Есть хочешь? Или чаю согреть?

— Сыт, спасибо.

— Тогда рассказывай: где побывал, повидал чего? В море, случаем, вас не задело? Война ведь…

— А нам до нее какое дело? Не мы воюем, наша хата с краю.

— Не скажи, — старушка нахмурилась, покачала головой. — Я по Василю замечаю, с краю или нет. То, бывало, и шутки шутит, и с Анюткой возню затеет, хоть ты прут на них бери, а теперь все молчит, все супится, словно камень на душу ему давит. Да и то сказать — немалое хозяйство у него на плечах, все как есть пароходы. Случись что…

— Почему все пароходы? — не понял Маркевич. — Он же в диспетчерской.

— С месяц назад заместителем начальника сделали. Днюет и ночует там, а домой будто в гости заглядывает.

— Василия Васильевича назначили заместителем начальника пароходства?!

Вошла Аня, сказала, все еще обиженно поджимая губы:

— Мама просит вас, бабушка. И дядю Лешу.