А ведь верно: раньше у Звонарева была другая жена. Как же ее звали… Катя! Точно – Катя. Веселая такая женщина, лет на десять старше Даши. И тоже, как Мила, натуральная блондинка. И умерла Катя неожиданно, совсем как Степан – сердце.

Но ведь это не заразно?

Грустная получилась шутка.

– Была семья, да вышла. – Анна Валерьевна вновь перекрестилась. – Даже детишек не наделали.

– Может, и хорошо, что не наделали, – пробурчала Даша. – Остались бы сейчас сиротами.

– Зато остались бы. А так… Кто Степана через десять лет вспомнит?

Катя уже выветрилась из памяти соседей, за ней и Степан последует. Молодая его жена отыщет нового мужа, и род Звонаревых на этом закончится.

«Вот умру я завтра, и что от меня останется? Освободившаяся должность начальника отдела?» У Даши перехватило дыхание.

– Расстроилась? Эх, милая, понимаю… Ты на тело не смотри, не надо.

– Я пойду.

– Не смотри на покойника, – повторила Анна Валерьевна. – Не к добру это.

Даша кивнула и быстро, не глядя на тело, накрытое простыней, прошла к подъезду.

Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово, 7 июня, вторник, 22:00

– Смотрите в ближайшем выпуске новостей! Дерзкое преступление в зоне Кадаф! Убийца Харуги до сих пор не пойман! Темный Двор отказывается от развернутых комментариев! Специальный репортаж! Для чего Сантьяга разрушил мостовую? Предупреждение или эмоциональная вспышка? Аналитики размышляют…

– Ерунда какая. – Иголка выключил звук, задрал кожаный жилет и почесал живот. – Не нашли, значит, неинтересно.

– А когда интересно? – осведомился Контейнер.

– Когда убийцу найдут и повесят, – ответил боец. Поразмыслил и уточнил: – Прямо в телевизоре.

– Чтобы все видели?

– Ага.

– А если его тоже повесить? – задумчиво протянул Кувалда, разглядывая на просвет стакан с виски.

Стакан был грязноват – уборщица великофюрерского кабинета, взяв нехороший пример с уйбуев, требовала денег, которых одноглазому было жаль, и отказалась мыть посуду. Но стакан – еще полбеды, главная проблема заключалась в том, что виски, плещущийся за стеклом, заляпанным жирными отпечатками, было омерзительно дешевым. Уйбуйский саботаж и аппетиты Чемодана окончательно истощили семейную казну, что заставило Кувалду включить режим вынужденной экономии.

– Убийцу повесить? – уточнил Иголка.

– Какого еще убийцу? – поморщился великий фюрер, удивляясь глупости телохранителя. – Копыто вашего беглого, фиссифента хренова.

– Копыто тебе сейчас вешать неправильно, – мгновенно отозвался Иголка, раздосадованный тем, что одноглазый раз за разом возвращался к скользкой теме ликвидации бывшего приятеля.

– Почему?

– Потому что Копыто тебе денег везет.

– Эх, Иголка, – вздохнул Кувалда. – Когфа же ты, наконец, поймешь, что феньги решают не все?

Грязный стакан свидетельствовал об обратном, но занятый философией фюрер намеков не понимал.

– Не все? – присвистнул изумленный Контейнер.

– Фа, мои маленькие и простоватые поффанные, фалеко не все, – нравоучительно продолжил одноглазый, вновь наполняя только что опустошенный стакан. – Вот посмотрите, фля разнообразия, на всем известного нава Харугу. Почему он стал всем известен? Потому что имел много фенег? Нет, мои вернопоффанные, Харуга стал известен, потому что какой-то хитрый чел снес ему башку. И огромные феньги Темного Фвора тут ни при чем, потому что челу этому, похофу, не платили, мля, а темного он шлепнул по велению фуши. Понимаете?