Альфа‑залежь — это место, где Саймон Вайнгартен и Денни О'Рейли — два частных исследователя, которые впервые нашли на Марсе окаменелости — собрали свои первые образцы. Это открытие привело сюда всех остальных ловцов удачи. Вайнгартен и О'Рейли погибли двадцать марсолет назад — тепловой экран оторвало, когда они входили в атмосферу Земли после своей третьей экспедиции сюда — и местоположение альфы они унесли с собой. Всё, что о ней знали остальные — что она находится где‑то в районе равнины Изиды; тот, кто её найдёт, станет богаче, чем даже Гаргантюан Гаргалян мог когда‑либо мечтать.

— Я ж тебе говорю: один из образцов — барахло, — сказал Эрни. — Не могла она его принести с альфы. Порода альфы чрезвычайно мелкозернистая — сохранность такая же хорошая, как на Земле в сланцах Бёрджесс.

— А другие два? — спросил я.

Он нахмурился, потом, словно бы нехотя, ответил:

— Те были хорошие.

— Хорошие, как с альфы?

Он сузил глаза.

— Возможно.

— Она могла вбросить поганый образец только для того, чтобы скрыть происхождение двух остальных.

— Ну, даже плохую окаменелость не так просто найти.

Это была правда. За время моего собственного беспорядочного старательства я ни разу не нашёл и обломка. И всё же должна была быть причина, по которой кому‑то понадобилось убивать старую женщину сразу после того, как она перенесла своё сознание в искусственное тело.

И зная эту причину, я смогу найти убийцу.

Моим клиентом был бывший муж Меган Делахант — бывшим он был уже в течение двенадцати марсолет, а не с тех пор, как она умерла. Джерси Делахант пришёл тем утром в мой маленький офис примерно в половине одиннадцатого. С возрастом он усох, но, похоже, в молодости был широкоплеч. На покрытом пятнами черепе осталось лишь несколько клочков белых волос.

— Меган разбогатела, — сказал он мне.

Я глядел на него со своего крутящегося кресла, заложив руки за голову и водрузив ноги на край видавшего виды стола.

— И вы были ужасно за неё рады.

— Насмешничаете, мистер Ломакс, — сказал он, но в его голосе не было горечи. — Я вас не виню. Разумеется, я тоже ищу окаменелости вот уже тридцать шесть земных лет. Меган и я — мы прилетели на Марс вместе, в самом начале лихорадки, надеясь сколотить состояние. Долго это, однако, не продлилось — я имею в виду наш брак; мечта разбогатеть, разумеется, осталась.

— Разумеется, — согласился я. — И вы по‑прежнему упоминаетесь в её завещании?

Старые слезящиеся глаза Джерси уставились на меня.

— Подозреваете, да?

— За это мне и платят среднего размера гонорары.

У него был маленький рот, окружённый сетью морщин; он сделал над собой усилие, чтобы не улыбнуться.

— Ответ нет: меня нет в её завещании. Она оставила всё нашему сыну Ральфу. Не то чтобы там много осталось после того, как она потратилась на перегрузку, но всё, что осталось, принадлежит ему — вернее, будет принадлежать, когда завещание утвердят.

— А сколько Ральфу лет?

— Тридцать четыре. — Возраст всегда считают в земных годах.

— То есть он родился после того, как вы прилетели на Марс? Он по‑прежнему живёт здесь?

— Да. Всю жизнь.