Чего хотелось бы Кирстен? Чего хочется Аарону? Мой библиотечный поиск показал, что большинство людей получает удовольствие от общества людей с одним определённым складом характера, однако Кирстен, тихая и задумчивая, так же отличалась от Дианы, как, скажем, я от АЛЕКСАНДРа, центрального телекоммуникационного компьютера Земли. Да, обе были весьма страстны, но страстность Кирстен была не того типа — стоны‑крики‑сильнее‑ещё‑ещё — какой был характерен для Дианы. Нет, Кирстен была тёплой и уютной. Возможно, Аарон просто хотел сменить темп. Или дать себе отдых.

Хотя я и не умею читать мысли, иногда я могу угадать, что люди собираются сказать, особенно, когда на них, как сейчас, надет скафандр с ларингофоном. Их голосовые связки вибрируют, губы складываются для артикуляции первого слога, но потом они передумывают и в последний момент лишают слова голоса. Кирстен уже почти начала говорить «Когда…», и я уверен, что она хотела спросить «Когда, по‑твоему, тебе наскучу я?» Но она не спросила, и, вероятно, правильно сделала.

Аарон снова двинулся вперёд. Как всегда, его мысли были для меня загадкой. Его телеметрия изменилась едва‑едва, несмотря на эмоциональное состояние, в котором он находился. Гнев? Экстаз? Отвращение? Или безразличие? У него они почти не отличались, вызывая лишь статистически незначимое изменение частоты пульса; небольшие пертурбации в его ЭЭГ редко выходят за рамки тех сдвигов, что мозговые волны претерпевают в течение дня, повышение температуры тела такое крошечное, что может быть обычной связанной с функциями пищеварения флуктуацией, и так далее. Вдобавок ко всему он был немногословен и очень скуп на движения. Ни жестикуляции, ни заламывания рук, ни расширения глаз или вскидывания бровей или опускания уголков рта.

Аарон приблизился к боку «Орфея». Скошенное серебристое крыло челнока с чёрно‑жёлтыми шевронами на нём плавно переходило в цилиндрический центральный корпус. Он сильно потянул за ручку, и скруглённый сегмент корпуса откинулся вниз на бесшумных тефлоновых шарнирах. Внутренняя поверхность откинувшегося сегмента образовала лестницу, и Аарон взошёл по ней; тихое клацанье его подошв по металлу было облегчением после громового хруста биопокрытия.

Наверху лестницы была внешняя дверь шлюза, которую он отодвинул в сторону. Он повернулся и посмотрел на Кирстен. Казалась ли она ему беспомощной при взгляде под таким углом? По‑видимому, нет, поскольку он не подал ей руку — хотя в прошлом я несколько раз наблюдал, как он это делает в случае с коллегами обоих полов. Вместо этого он повернулся к ней спиной; серебристая поверхность его антирадиационного костюма тускло отразила ангарную палубу с аккуратными рядами челноков. Однако отражение было искажено тем, так натянулся материал костюма на его широких плечах и как провис на пояснице. Кирстен подняла на него взгляд, вздохнула и взобралась по лестнице сама. Аарон и Кирстен что, поссорились? Если так, то из‑за чего? И может ли это мне помочь?

Войдя внутрь корпуса «Орфея», Кирстен оставила обе шлюзовые двери открытыми. Они вдвоём прошли в кабину корабля, освещая себе путь мощными кварц‑галогеновыми фонарями на шлемах. Я переместил фокус своего внимания на спаренную камеру, установленную на стене ангара, и сделал наезд на них сквозь окно кабины.