Антон дышит на меня перегаром и табаком, сканируя похотливым взглядом. Проводит рукой по моему лицу, затем опускает ее и дергает джинсы вниз. Повернув спиной, надавливает на поясницу и заставляет лечь животом на стол, вжимается твердым пахом в ягодицы. Я давлюсь беззвучными всхлипываниями, машинально пытаясь его оттолкнуть и чувствуя, как шумит в голове, а в глазах плывет от слез.

Если до этого дня я поливала взошедшие ростки чувств к Янису и бережно относилась к этим всходам, задумываясь о том, чтобы начать всё с чистого листа, то сейчас единственное, чего хочу, — безжалостно вырвать их из себя. С корнем. И чтобы эта мразь, которая таранит меня сзади яростными толчками, умерла. Желательно от моих рук.

Принятый алкоголь, разливаясь по венам, наконец дает обезболивающий эффект и притупляет реальность. Делает меня слабой и податливой. Заставляет перешагнуть ту самую грань, за которой находится пустота.

— Ах ты сука! — доносится будто издалека раскатистый бас, и непрерывные толчки прекращаются, а руки, что удерживали меня за талию, больше не причиняют дискомфорта.

Я падаю мешком на диван и смотрю, как Гончаров валит Слуцкого на пол и избивает, нанося точечные удары в корпус, а не по лицу.

— Тварь! — слышен запыхавшийся голос Гончарова.

Мысли как в вакууме. Натягиваю на себя джинсы и сжимаюсь в клубок. Зажмурившись, закрываю уши руками, чтобы оказаться в подобии тишины. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я поднимаю голову, немного придя в себя от шока. Кажется, что вечность здесь нахожусь. Обвожу комнату взглядом и замечаю Гончарова, который сидит в кресле напротив и молча смотрит на меня.

— Настя… — выходит из легких с хрипом.

— Егор отвез ее в больницу. С ней все будет хорошо.

— У нее аллергия на алкоголь…

— Врачи разберутся, — произносит Гончаров со спокойной уверенностью и, помолчав, добавляет: — Ян убьет его, Алёна. У него есть разрешение на оружие, но я сомневаюсь, что он захочет для Слуцкого быстрой смерти. И разбираться он ни в чем не станет. Просто убьет.

Издав истеричный смешок, я отрицательно качаю головой.

— Я не хотела этого… Не знала, что Антон тут. Я звонила вам…

Гончаров сжимает челюсти и опять молчит, тяжело дыша. Потом продолжает:

— Видео я изъял и постараюсь, чтобы оно никогда у Багдасарова не оказалось. Ты не сопротивлялась. Почему?

Я с вызовом поднимаю подбородок, давясь поступающими рыданиями.

— Удовольствие получала, разве не видите?

— Не вижу.

— Не сопротивлялась, потому что и без вас поняла, что Янис убьет его. Особенно если я на видео буду вырываться или меня ударят. Слуцкий бы все равно не остановился, я его знаю. Не такой у него характер, да и положение шаткое, если опустился до подобных вещей, — медленно говорю я.

Гончаров сидит с убитым выражением лица. Глаза темные, и между бровями залегла глубокая складка. Затем он тянется к телефону и кого-то набирает.

— Ларис, у меня ЧП. Помощь твоя нужна… Да, подъехать и осмотреть девушку… Серьезно. Это изнасилование… Спасибо. Сейчас пришлю за тобой человека.

Гончаров встает с кресла и подходит ко мне.