Она засмеялась, погрозив ему пальцем.
- Признайся, ты разве не забирался в чужие дома, разбойник?
Он схватил ее за руки и насильно поцеловал в обе щеки.
- Вредная девчонка! Ты знаешь, что это только ради шутки.
- Как бы не так! - сказала она. - А когда старик Дюге, который этого ведь не знал, взялся за мушкет, так это тоже в шутку один из вас проткнул его шпагой? Ведь это ты был...
- Ты у меня замолчишь?
Он душил ее в объятиях, продолжая покрывать поцелуями ее лицо, одновременно ругая ее и называя потаскушкой.
- Лжешь! - возмутилась она, потом спросила с любопытством: - А эта Анна-Мария, которую ты соблазнял, как ты теперь с ней? Ты к ней пойдешь?
Она презрительно сжала губы.
Анна-Мария Кердонкюф когда-то была ее подругой и приятельницей. Но Анна-Мария поддалась уговорам Тома. Была ли то добродетель или ревность, но Гильемета, ничего не имевшая против того, чтобы Тома был возлюбленным всех других женщин и девок (Девка (garce) - обозначало на простонародном языке того времени просто молодую девушку и не имело порочащего смысла.), ей неизвестных, нашла очень дурным, что Анна-Мария стала любовницей Тома.
- Отвечай же! - сейчас же вскипела она, - пойдешь ты к этому отродью?
Тома поломался.
- Если захочу, - сказал он. - Ты тоже хороша. Чего ты на нее нападаешь? Что она тебе сделала?
Гильемета всем своим видом выразила крайнее презрение.
- Мне? - прошипела она, вытянув губы. Мне? Анна-Мария? Что бы она могла мне сделать? Или ты воображаешь, что я с ней разговариваю? Святые великомученицы!.. Да ни одна из нас, кто хоть чуточку себя уважает...
Но Тома насмешливо ее прервал:
- Ну да, болтай! Стану я тебя слушать!.. Ты забыла, что вас с ней было водой не разлить. А теперь она у тебя черна, как сажа. Это уж не без причины. Вы что, вцепились друг другу в волосы, и тебе верно попало?.. Она больше тебя и толще, Анна-Мария...
В ярости Гильемета со всей силы его ущипнула.
- Мне попало? Мне? Ей богу, ты не в своем уме. Да я ей ногтями глаза выцарапаю и заставлю прощение просить, твою потаскуху! Приведи ее сюда, если хочешь ее посмотреть слепую!..
- Тише, крикунья! Замолчишь ли ты, наконец? Покричи еще, и тогда кое-кто другой за тебя возьмется.
Он показал пальцем на деревянную лестницу и расположенную над ней дверь в комнату стариков. Гильемета смущенно опустила голову.
- Дура, ты, дура, - ласково сказал он. - Да нет, не пойду я к ней, к Анне-Марии.
- Верно? - недоверчиво спросила она.
- Так же верно, как воскресная служба. Ты же знаешь, тебе я не часто вру...
- Значит, она тебе больше не нужна?
- Нет! Мне нужна другая...
- О! - сказала она и радуясь, и сердясь. - Этому я еще могу поверить... Но бабник же ты!.. Ладно, я тебе на этот раз прощаю... Уж очень мне интересно будет посмотреть на рожу той, когда она узнает!
- Она не узнает.
- Как же! Да я сама ей скажу, когда встретимся у колодца!
- Вот сплетница! Уж больно ты любишь шишки да царапины!..
- А сам-то!
Стоя друг против друга, они залились смехом.
Гильемета не могла успокоиться:
- Скажи-ка... Кто это, новая-то твоя?