– И что это за снадобье, из-за которого мать не любит собственное дитя? – горячилась Элис.

– Считалось, что это на благо и матери, и ребенку.

– Но ты же не веришь, что это благо?! – спросила Элис. – Ты же любишь своего мальчика и поэтому собираешься нас покинуть?

– Да, Элис, – Клэр прикрыла глаза и крепче обняла старуху. – Я очень люблю своего мальчика. Если бы не он, я бы тебя не оставила.

В конце весны у Большого Андраша родился крепкий сын. На верхнем лугу скакали пушистые ягнята, радуясь хорошей погоде. Среди первых полевых цветов порхали сиреневые бабочки с узорчатыми крыльями. У каждого из близнецов Брины, когда они улыбались, было заметно по два зуба. Рыбаки разворачивали отремонтированные за зиму сети, а жены с приходом теплых дней принимались латать свитера.

С берега на холм вместе с ветром приносило легкий запах мидий и водорослей. Тот же ветер трепал длинные волосы Клэр, пока она рвала и складывала в корзину крапиву. Жесткие стебли и листья в форме сердца были покрыты жгучими ворсинками, но Элис связала для девушки специальные грубые перчатки. Крапива была нужна для болеутоляющего: Деда Бенедикта замучила подагра.

– Не трогай, – предупредила Клэр Бетану, увязавшуюся за ней, чтобы помочь. – Она жжется. Лучше надери вон там коры с бузины, твоей маме пригодится для младших.

Близнецы капризничали: у них резались зубы. Бетана принялась обдирать кору и складывать в корзинку.

– Элис потом смастерит для тебя перчатки, – продолжила Клэр. – Сможешь собирать крапиву сама.

– Ты собираешься от нас уйти? – спросила Бетана и заглянула Клэр в глаза.

– Ты что, боишься не справиться? – улыбнулась Клэр, надеясь сменить тему.

– Не боюсь, – ответила Бетана. – Просто я не хочу, чтобы ты уходила.

Клэр пару секунд смотрела на нее, повзрослевшую, растерявшую часть былой детской смешливости, и прижала девочку к себе.

– Ах, Бети, – прошептала она. – Я тоже не хочу уходить, но мне нужно. Ты когда-нибудь меня поймешь.

– Я и сейчас понимаю, – произнесла Бетана. – Ты хочешь найти своего малыша.

– Да. Только он уже не малыш, а маленький мальчик. И, если я задержусь, он превратится в большого мужчину, а я в бабушку, и мы никогда-никогда с ним не увидимся.

– А с тобой все будет хорошо? – спросила девочка.

– Конечно. Гляди!

Клэр схватилась одной рукой за ветку дерева, уверенно подтянулась, не выпуская из второй руки корзину, а потом медленно опустилась обратно на землю.

– Спорим, даже твой папа так не может?

– Не-а. Мама жалуется, что он вообще растолстел.

– Вот и не бойся за меня, – засмеялась Клэр. – Я сильная. И смелая. И стремительная.

– А я – сообразительная и самостоятельная, – подхватила Бетана, заулыбавшись. Это с некоторых пор была их излюбленная игра: за сбором трав перекидываться словами на одну букву.

– А я – своевольная.

– А я… а я… семипядейволбушная!

Так, хохоча, они двинулись в сторону дома Элис.

Время теперь летело быстро. Сезоны сменяли друг друга, и Клэр это больше не удивляло. Как и остальные, она радовалась празднику урожая, готовилась к зиме и радовалась наступлению весны после холодов. То, что время куда-то идет, было видно по детям: они стремительно росли. Бетана, Дельвит и Эрин стали рассудительнее и спокойнее; теперь озорничала и играла в воображаемые чаепития с подружками маленькая Илена, рыжие близнецы мутузили друг друга или носились по двору сломя голову, а Брина то переживала из-за их шалостей, то смеялась над выходками.