Клэр отвернулась, стараясь сдержать слезы.
«Да что со мной такое?»
Никто не рассказывал ей, что бывает такая сильная привязанность к другим людям. Она не видела, чтобы кто-либо проявлял такое к детям, или к супругам, или к друзьям. И сама Клэр не испытывала ничего подобного к родителям и к брату. Но с этим нетвердо стоящим на ногах, слюнявым малышом…
– Пока, – шепнула она. Мальчик взглянул на нее и потряс ручкой.
Он никогда не расстраивался, если она уходила: знал, что вернется.
А вот Клэр смахивала слезы, возвращаясь в Инкубаторий на велосипеде. Все больше она презирала свою жизнь: монотонную работу, пустые разговоры с коллегами, бесконечную вереницу одинаковых дней. Она хотела быть только с ребенком, чувствовать тепло и неумелую нежность его ручек, когда он ее обнимает, шептать ему что-нибудь и видеть, с каким удовольствием он слушает ее голос. И это чувство, растущее в ней с каждой неделей, было неправильным. Ненормальным. Незаконным. Она знала! Но избавиться от него была не в силах.
Время от времени она теперь видела Джонаса, сына Воспитателя. Однажды отец при ней помахал ему рукой из окна, когда тот с приятелем ехал мимо на игровую площадку, и с тех пор Клэр его узнавала. Поначалу мальчик казался ей обычным беззаботным ребенком.
Сейчас он уже не выглядел таким беззаботным. Как-то раз Клэр встретила его у реки: он прогуливался один, очень задумчивый. Члены коммуны, как правило, приветствовали друг друга кивком или улыбкой, но Джонас даже не взглянул на нее, проходя мимо. Клэр поняла, что это не было умышленным пренебрежением; просто его мысли витали где-то очень далеко. Он выглядел глубоко погруженным в размышления – редкость среди подростков. Возможно, подумала Клэр, это связано с его избранностью, вызвавшей такой ажиотаж на Церемонии. А может, мальчик просто задумался над школьным заданием. Тем более что в его комнате каждую ночь спит беспокойный Эйб, и учеба, должно быть, дается не так уж легко.
Еще несколько раз она видела Джонаса после уроков. Он ехал куда-то один. Год после Церемонии Двенадцатилетних – самый напряженный, ведь после школы нужно ездить на Обучение Назначению. София, например, ездила в Детский Центр учиться работать с детьми, а Маркус, с ее слов, продолжает Обучение даже сейчас, через несколько лет после Церемонии.
Как-то днем Клэр увидела, что Джонас отъезжает от школьного корпуса, который был виден из окна Инкубатория. Он свернул влево от учебных зданий и, похоже, направился к Дому Старых. Может быть, подумала Клэр, его Назначением был уход за стариками? Но тогда это объявили бы на Церемонии, и едва ли зал стал бы выпевать его имя.
Она свернула со своего маршрута, прошла следом к Дому Старых, огляделась и увидела маленький домик сбоку от главного здания. Дверь, несколько окон – и больше ничего. На большинстве зданий в коммуне висели информационные таблички: «ЛАБОРАТОРИЯ РЫБНОГО ИНКУБАТОРИЯ», «ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР», «РЕМОНТ ВЕЛОСИПЕДОВ». Но на этом домике значилось просто: «ПРИСТРОЙКА».
Что еще за пристройка? Клэр понятия не имела, что может быть внутри, но что-то ей подсказывало, что именно здесь Джонас проходит свое Обучение. И смутно догадывалась, что его серьезность и замкнутость тоже как-то связаны с этим местом.