Я всегда испытываю небольшую зависть, бродя по дому Шэрон. Он такой уютный! Повсюду детские рисунки, фотографии с каникул в рамочках, маленькая пепельница в виде фигурки Гомера Симпсона, которую Феликс вылепил из глины для своего папы Фреда — типичного итальянца, низкорослого, симпатичного и обаятельного. Все эти вещи постоянно мне напоминают о том, что я могу упустить свой шанс завести детей. Бенджамин не решался оставить у меня в квартире даже свою зубную щетку. Что уж говорить о том, чтобы меня обрюхатить…

— Это всего лишь вода, дуреха. Я даже еще не нанесла на твою голову шампунь от вшей! — донесся до меня с кухни голос Шэрон.

И тут я увидела на двери ее спальни заветное платье — красивое, зеленое, шелковое! Я схватила полиэтиленовый чехол и поспешила обратно.

— Ну что, Нат, подойдет? — спросила Шэрон.

— Оно великолепно, спасибо тебе, — поблагодарила я подругу.

— А я надену свое черное «галактическое платье», — сказала Шэрон. — Не последний писк, конечно, но оно меня стройнит и выгодно подчеркивает все нужные места… — осеклась Шэрон, сообразив, что рядом с ней дети.

Эми тотчас округлила свои карие глаза под запененными волосами.

— Мама, ты же вроде бы замужем? А Райан Харрисон не твоего поля ягода! — заявила девочка.

— Где она всего этого набралась в своем возрасте? — озадачилась Шэрон. — Не моего поля ягода… Я люблю вашего папу. Мне просто хочется взглянуть воочию на этого актера… Может, мне еще удастся прикоснуться к нему!

— Сбавь обороты, Шэрон! — хмыкнула я. — Мне пришлось нанять в театр охранников.

Шэрон вытерла руки и открыла дверцу буфетной. На ее внутренней стороне висел настенный календарь с фотографиями Райана Харрисона. Календарь был раскрыт на июле — на черно-белом снимке Райан лежал без рубашки, в одних плавках, на пляже, и по его накаченному брюшному прессу был кокетливо распылен мелкий светлый песок.

— Ты только взгляни, как он тут томится в моей буфетной со всеми этими батончиками «Уитабикс»[3] и сушеной чечевицей… А сегодня вечером я увижу его живьем! Выпьешь бокальчик вина, Нат? — предложила мне Шэрон.

— Я бы с удовольствием, но пора уже возвращаться в театр, — виновато отказалась я.

— Ладно, выпьем позже… У вас все еще есть бесплатный бар?

— Да, мы даже наняли профессионального бармена-миксолога для составления коктейлей.

— Правда? Супер! — обрадовалась Шэрон. — Феликс, прочитай, что там написано делать дальше.

Феликс раскрыл проспект лосьона от вшей и начал громко читать:

— «После нанесения лосьон должен оставаться на коже восемь часов. По истечении этого времени смойте лосьон тья-тша… тща…»

— Тщательно! — выкрикнула Эми. Шэрон примолкла, закрывая дверцу буфета, а потом решилась уточнить:

— Там, наверное, написано, «восемь минут», да, Феликс?

— Нет, мамочка. Тут написано «восемь часов»…

Шэрон бросилась к сыну и выхватила у него проспект.

— Восемь часов? Почему мне этого не сказала проклятая аптекарша? Я не хочу ждать восемь часов! Через восемь часов уже будет…

— Полночь, — договорила я.

— Ура, ура, ура! Мы можем не спать? — возликовала Эми. — А то нам разрешается не спать до полуночи только раз — накануне Нового года!