Предостерегающий холодок кольнул пальцы руки, едва я потянулся к ручке двери. Я замер, прислушался, везде тихо, рискнул перейти на тепловое… по ту сторону двери смутно проступают два силуэта. Судя по согнутым позам, готовы ударить справа и слева, едва переступлю порог…

Идиот, мелькнула мысль. Конунг велел устроить засаду, а здесь вокруг домика все открыто, увидели издали в окна, ждут ротозея. Что-то я стал совсем беспечный, а еще сын степей…

Можно бы ворваться через окно, оно в пяти шагах, а там успею сориентироваться, здесь окна по-южному широкие, тепло беречь нет нужды… но грохот и выбитое окно привлекут внимание и тех, кто сейчас просто прогуливается в саду… или же прогуливается не совсем просто.

Стиснув зубы, я несколько раз быстро и сильно вздохнул, нагнетая кислород под давлением, в ушах зашумело, сильным рывком открыл дверь и прыгнул в проем с такой скоростью, что мышцы ног едва не лопнули от перегрузки.

За спиной был вскрик боли, стон. Я развернулся уже с оскаленными зубами и мечом в обеих руках. Двое коренастых мергелей, одинаковых, как близнецы, смотрят друг на друга выпученными глазами, а пальцы стиснуты на рукоятях кинжалов…

Я перевел дыхание. Оба на мое вторжение среагировали быстро, даже молниеносно, но я был шустрее, и длинные ножи вошли в обнаженные торсы по самые рукояти.

– Молодцы, ребята, – сказал я хрипло. – Хвалю.

Один с усилием выдернул нож из бока напарника, красная струя ударила с напором. Оба смотрели на меня больше с изумлением, чем с ненавистью, первый попытался шагнуть ко мне, но мешал нож второго засадника.

Он перекосился, заскрипел зубами, второй наконец дернул нож на себя. Колени подкосились, он рухнул вниз лицом, под ним быстро пошла расплываться лужа красной густой жидкости, как у пустившего завесу кальмара.

Первый прошептал:

– Нам говорили… ты быстр…

– И мудер, – добавил я. – Иди в свой рай и встречай остальных. Скоро попрут толпой.

– Тебя остановят, – шепнули его быстро синеющие губы. Кровь хлещет из бока с таким напором, словно все тело сжимает незримая рука великана. – Мы… мергели…

– Всего лишь мергели, – возразил я.

– А ты кто…

– Так тебе и скажи!

Он пытался что-то возразить, спорить, все еще не сдается, но глаза заволокло смертной пеленой, качнулся и рухнул навзничь, не сгибая колен.

Я торопливо взял мешок, все цело, воины не унизились, чтобы рыться в нем. Другое дело, после моей смерти, это уже трофей, а не банальное воровство, что для мужчины – позор.

Солнце в зените, мир ослепляюще ярок, я выскользнул тихохонько и тщательно прикрыл за собой дверь. Похоже, на меня уже открыта охота, но Бадия предпочитает до прихода ударного отряда действовать втихую. Но это значит только, что меня постараются не убивать на глазах у глиноедов, хотя и это небесспорно: я не глиноед, так что народного возмущения это не вызовет. Разве что ярл Элькреф возмутится, но и то вряд ли, чересчур тихий и весь в искусстве…

По аллее двигается целый отряд мергелей, и хотя идут нестройной группой, но чувствуется слаженный отряд, сыгранная в сражениях боевая единица, когда не просто знают, а чувствуют друг друга.