Доктор Тумак неожиданно всхлипнула – брось, брось, брось, прекрати, не надо, это бесполезно, это не поможет... Никогда не помогало...

Девушку, которая улыбалась так весело и безмятежно на снимке, звали Ларисой.

Когда-то от одного ее голоса – звонкого голоса – сердце доктора Тумак трепетало от счастья. Потому что они дружили, крепко дружили. А ведь нет ничего благороднее и прекраснее дружбы. Может, только настоящая любовь.

Аккуратно спрятав фото в футляр, доктор Тумак докурила сигарету и по лестнице спустилась на выход.

По Большой Пироговской она дошла до Зубовского бульвара. И здесь попыталась поймать машину, чтобы ехать домой. Но час был поздний, и останавливались только какие-то подозрительные личности на «Жигулях»-развалюхах с затемненными стеклами. Им доктор Тумак нервно и раздраженно показывала жестом: проезжай мимо.

Устав голосовать, она двинулась по Зубовскому бульвару. Впереди точно плыла по воздуху темная громада торгового центра – там что-то случилось с электричеством, и на всех этажах из стекла и бетона разом погас свет и отключились камеры наружного наблюдения.

Но доктор Тумак об этом не подозревала, только было как-то не по себе оттого, что окна здания не освещены и на всем Зубовском бульваре не горят фонари.

Алый огонек светофора как глаз... Доктор Тумак пошла быстрее. Внезапно она оглянулась – ей послышались чьи-то шаги.

Катя кликнула распечатать, и листы бумаги поползли из принтера. Она отодвинула ноутбук и прочла – ну вот, статейка о капитане МУРа вроде бы выходит неплохая, и если снабдить ее еще и фотографиями, то вообще получится очень даже ничего.

А вот со снимками с места происшествия придется погодить, вряд ли они будут опубликованы.

Рабочий день клонился к... одним словом, клонился. Финиш. Для очистки совести Катя спустилась в розыск, посмотрела последние сводки происшествий по области. Глухо, ничего интересного, сплошная бытовуха. Так часто бывает – тихо, тихо, а потом раз – как снаряд взорвется. И все забегают, засуетятся, бросятся раскрывать – сирены завоют, джипы с синей полосой милицейской по дорогам замельтешат, начальство охрипнет, отдавая приказы – «усилить, принять меры, доложить». МУР, Петровка сейчас в таком ритме, должно быть, пашет...

Бедненькая Лилька...

Позвонить ей по поводу статьи и не только?

Она набрала номер мобильного капитана Белоручки.

– Лиль, добрый вечер, это я. Очерк готов, могу по электронке тебе скинуть прямо сейчас.

– О, приветик! Скидывай, а ты не дремлешь, корреспондентка, я думала, после всех этих ночных бяк лишь денька через три признаки жизни подашь, зашевелишься, – капитан Белоручка что-то с аппетитом жевала. – Хорошая хоть статья-то? А то в прошлом году тоже вот из «Щита и меча» приезжал умник – строчил что-то, строчил в блокноте, потом выдал – мама моя, я как себя на фотке увидела… ну прямо зверюга бешеная. Это он момент во время боя рукопашного подловил, когда я... Обидно, Кать, и так не бабьим делом занимаюсь, а тут еще такие фотки. Разве мне нужен этот рукопашный или бокс? Болевой прием или в зубы сразу без разных там прелюдий? Но этого профессия моя требует – чтобы я была готова в любой момент… даже к задержанию вооруженного один на один. А на мужиков, сама знаешь, какая сейчас надежда. Никакой. У нас в органах они еще более-менее на мужиков похожи снаружи-то – вроде крепкие, вроде крутые, а копни поглубже – все одно: либо истерик, либо маменькин сынок, либо алкаш, либо рвач, либо дитя малое, неразумное. А то еще бывают с манией величия дураки.